— Ему ведь немного осталось?

— Да. Всего несколько страниц, но я надеюсь, что в них-то и соль. Прочее меня разочаровало. Вседержитель не объяснил даже, что должен был сделать в тех горах! Он просто твердит, что должен сделать нечто, чтобы спасти мир, но вдруг это чистое хвастовство?

«Мне он не показался хвастуном, — подумала Вин. — Скорее наоборот».

— Не важно, — сказал Кельсер. — Когда перевод будет закончен, мы все узнаем.

За окном быстро темнело, и Вин пришлось воспламенить олово, чтобы нормально различать предметы. Вокруг сразу прояснилось, но улица превратилась в сплетение теней и призрачного света, что, впрочем, естественно для «оловянного» зрения. Рассудком Вин понимала, что снаружи темно, однако все видела. Не так, как при дневном свете, а приглушенно, мягко. Но видела.

Кельсер посмотрел на карманные часы.

— Долго еще? — спросила Вин.

— Полчаса. Если он придет вовремя… в чем я сильно сомневаюсь. В конце концов, он же мой брат.

Вин кивнула и устроилась поудобнее, облокотившись на дряхлый подоконник. Ей стало спокойнее после того, как Кельсер дал ей бусинку атиума, пусть и совсем крошечную.

Внезапно Вин встрепенулась. Крупица атиума напомнила ей кое о чем важном. О чем она уже несколько раз думала с тревогой.

— Ты ведь ничего не говорил мне о девятом металле! — сказала она, оборачиваясь к Кельсеру.

Кельсер пожал плечами:

— Я говорил, что он не слишком важен.

— Говорил. Но что он собой представляет? Сплав какого-то металла с атиумом, наверное?

Кельсер покачал головой:

— Нет, последние два металла отличаются от восьми основных. Девятый металл — это золото.

— Золото? — переспросила Вин. — И все? Я могла бы давным-давно освоить его сама!

Кельсер усмехнулся:

— Да, если захочешь. Видишь ли, воспламенение золота вызывает неприятные ощущения.

Вин прищурилась, глядя на Кельсера, и снова отвернулась к окну.