– Я виноват. Я, и только я, на все сто процентов. – Уэллс встал с кровати и принялся расхаживать по комнате, словно заключенный, который ведет обратный отсчет оставшегося до казни времени.
– Что ты такое говоришь? – Кларк уставилась на него, заботливо и рассеянно одновременно.
– Все это произошло из-за меня. Я просто эгоистичный ублюдок, который разрушает все на своем пути. Все наши там, – и он ткнул пальцем куда-то вверх, в сторону неба, – сейчас были бы живы, если бы не я.
Кларк тоже встала и сделала к нему несколько неуверенных шажков.
– Уэллс, ты совсем вымотался. Я думаю, тебе нужно бы немного полежать. Если ты хоть чуть-чуть отдохнешь, тебе станет лучше.
Она была права. Уэллс
Терять ему было нечего. Он презирал себя, и, что изменится, если все остальные тоже станут его презирать?
– Кларк, я должен кое-что сказать тебе.
Кларк ощутимо напряглась, однако хранила молчание и ждала, что он еще скажет.
– Я сломал гермошлюз на Фениксе.
– Что?!
Уэллс не смотрел на нее, но прекрасно слышал смятение и неверие, звучавшие в ее голосе.
– Он уже был неисправен, но я сделал еще хуже. И воздух стал выходить быстрее. Поэтому ты и полетела на Землю, не достигнув восемнадцати лет. Тебя хотели казнить, Кларк, а я не мог этого допустить. Только не после того ужаса, который ты пережила из-за меня. Ведь в Тюрьме ты оказалась, в первую очередь, по моей вине.
Кларк по-прежнему молчала, а Уэллсом овладело странное, цепенящее ощущение, объединившее облегчение и ужас. Оно разливалось по всему телу, когда Уэллс произносил слова признания, которое прежде так боялся сделать.
– Это из-за меня одни так быстро сбежали из Колонии, а другие остались там и умирают теперь от удушья. Это я во всем виноват.
Кларк безмолвствовала, поэтому Уэллс наконец заставил себя посмотреть на нее, ожидая увидеть в ее взгляде ужас и отвращение. Однако она казалась печальной и напуганной, а широко раскрытые глаза придавали ей до смешного юный, беззащитный вид.
– Ты сделал это… ради
Уэллс медленно кивнул.