Но Пещера Лавы была исключением из этого правила. Основная роль конструкции массива заключалась в том, чтобы ослабить естественную силу, так чтобы температура лавы упала.

Температура обычной лавы была, по крайней мере, в десять раз горячее, чем кипяток, и лава Горы Небесного Гнева была еще более горячей.

Поскольку Гора Небесного Гнева также производила Темную сталь, лава была смешана с рудой Темной стали. Температура была выше; примерно в 20 раз горячее, чем кипяток.

Не говоря уже о простом мастере боевых искусств на этапах преобразования тела, но даже если бы мастера области Хоутянь должны были прыгать в лаву, их кости зажарились бы до хрустящей корочки!

Линь Мин выбрал одиннадцатый уровень сложности; температура лавы была в 8 раз горячее, чем кипяток. Даже эта температура может расплавить множество металлов.

Когда Линь Мин прибыл в Пещеру Лавы на одиннадцатый уровень сложности, он снял с себя всю одежду. Если бы он вошел в пруд лавы в одежде, она была бы сожжена дотла. Естественно, что он должен был войти голым.

Босиком, он шел по обжигающе горячим камням в направлении пруда с лавой. Раскаленная лава была похожа на расплавленное железо, она отражалась на лице Линь Мина, отчего он становился похожим на помидор. Время от времени из лавы появлялся огромный пузырь, который лопался, и опрыскивал все вокруг горячими и токсичными газами, которые издавали глухой звук.

Для перехода в этот пруд лавы требуется большое мужество и твердое сердце.

Мастер боевых искусств, чей разум был не крепким, не посмел бы культивировать в Пещере Лавы.

Линь Мин вращал свою истинную сущность до предела, сделал глубокий вдох, и прыгнул в пруд лавы.

Всплеск!

Ноги Линь Мин оказались в лаве. Его тело погружалось очень медленно. Лава была необычайно вязкой консистенции. Если мастер боевых искусств был бы достаточно быстр, он мог бы вбежать на вершину лавы.

"Так горячо!"

Линь Мин чувствовал, как будто его ноги активизировали пылающие жаровни. Несмотря на то, что он был защищен своей истинной сущностью, обжигающая боль была как сверкающий нож, что резал его, боль была почти невыносимой.

Сопротивление лавы начало снижаться. После глубокого вдоха, все тело Линь Мина немедленно погрузилось в огненный пруд лавы.

В мире лавы повсюду был светящийся красный свет, нагретый до температуры кипения; видимость была нулевой. Линь Мин не мог видеть даже руки.

Он вращал свою истинную сущность, чтобы сконденсировать истинную сущность в своего рода одежду, которая покрывала его тело. Даже с этим, Линь Мин все еще мог чувствовать боль, похожую на раскаленные иглы, пока поток тепла путешествовал через его одежду из истинной сущностью.