Все, что происходило в мире грез демонов сердца, было явно фальшивым, но, вспоминая свои переживания, Шэн Мэй не могла не разволноваться.

Она уже поклялась, что даже если ее разорвут на куски и разрушат ее душу, она никогда не допустит, чтобы та сцена и ее грез произошла в реальности!

«Дитя моё, мама здесь, поторопись и вырасти скорее, тогда ты сможешь увидеть маму».

Сказала Шэн Мэй со слегка взволнованным выражением, погладив свой живот.

И в это время Линь Мин, который изучал рельеф демона под обрывом, также услышал разговор между Шэн Мэй и ребенком.

Его дыхание ускорилось. Его фигура вспыхнула, и он приблизился к Шэн Мэй.

"Она… она говорила?"

Выражение Линь Мина было наполнено радостью. Его ребенок мог говорить, даже находясь внутри утробы своей матери. Такого рода восприятие и осознание абсолютно точно не было тем, что имелось бы у смертного ребенка.

Когда его ребенок родится, он станет чудовищным гением в аспекте культивирования.

Прежде чем Шэн Мэй успела кивнуть, маленькая жизнь в ее животе спросила с сомнением в тоне: «А ты… папа?»

Хотя эта малышка не могла видеть все то, что творилось снаружи, она могла использовать свое сердце, чтобы воспринимать окружающий мир.

«Да!» Услышав, как малышка зовет его папой, Линь Мин почувствовал, как в его сердце вспыхнуло новое чувство. Это была радость, гордость, счастье… он хотел взять этого ребенка на руки и заботиться о нем.

Но как жаль, что она еще не родилась…

«Дитя мое, ты должна хорошо расти. Когда ты родишься, папа научит тебя боевым искусствам, чтобы ты могла побить всех плохих парней».

Линь Мин говорил искренне, от всего сердца, выражение его лица было наполнено нежностью и любовью.

Однако малышка в животе Шэн Мэй осторожно сказала: «Папа, а я тебе нравлюсь?»

«Конечно!» Без колебаний ответил Линь Мин. Что это за вопрос?

«Но…» детский голос колебался: «Тогда почему ты никогда не прикасался ко мне и редко приходишь ко мне? Мама всегда говорит со мной, но ты никогда не говоришь со мной? Папа мне совсем чужой…»

Голос младенца прозвучал в ухе Линь Мина, сбивая его с ног, как будто удар тяжелого молота под дых.

Он… лишился дара речи.