Я выдерживаю паузу:

– Думаешь, выберемся?

Ева встряхивает копной каштановых волос:

– Не знаю. Переждём бомбёжку, а там видно будет.

– Ты правда считаешь, что бомбы пройдут мимо? Мы же в самом центре «прокажённого» стада. На нас хоть мишень рисуй…

– Знаю! – перебивает Ева. – Чего ты хочешь? Чтобы я заплакала? Чтобы начала молиться?

Я и сам не знаю, чего хочу. Наверное, мне просто нужно выплеснуть на кого-то весь свой ужас, всю свою злость. А Ева – очень подходящий кандидат.

– Боишься? – вдруг спрашивает она.

Я показываю ей невидимую монетку, зажатую между большим и указательным пальцами:

– Вот настолечко…

Ева скептически смотрит на меня.

– Шутишь? – говорю я. – Да я бы обделался от страха, если бы было чем!

Она нервно улыбается:

– Я тоже вся как на иголках. Надо что-то делать. Нельзя просто так сидеть.

Она права. Бездействие убивает. Если не физически, то морально. Большинство приговорённых к смерти мучит не сам факт казни, а её ожидание.

– Пойдём, – говорю я. – Поищем запасной выход.

Мы встаём и, подсвечивая фонариками (я позаимствовал телефон у Артёма), отправляемся на поиски.

19:15