Один из генералов, в глубине души старый большевик, затянул песню: «Врагу не сдается наш гордый Варяг, и типа пощады никто не желает…», все с воодушевлением песню подхватили, вынесли водки и шампанского, разлили, выпили, потом еще налили. Тут прибыл со срочным сообщением посыльный от наблюдателей и снайперов, засевших на Кремлевской стене, началась перестрелка внутри, за бронированными стеклами платформы с ядерной боеголовкой, все прильнули к экранам и мониторам, ведущим трансляцию с места событий. Там продолжала вести репортаж одна Си-Эн-Эновская телекамера со стороны храма Васи Блажного, но по ее изображению было трудно понять детали.

Увеличили изображение на мониторе от камеры со стороны ГУМа, практически с прямой наводки — внутри стекла помещений платформы виднелись кучки трупов и абсолютно никакого движения. Попробовали связаться с боевиками по телефону — и со второй или третьей попытки это удалось, — и хриплый больной голос шахида заверил что все идет по плану и в ультимате пригласил на переговоры самого президента, чтобы все «точки расставить» в условиях отмены взрыва, — или сразу последует немедленный подрыв боеголовки через десять-пятнадцать минут, хотя до второго срока взрыва еще оставалось около получаса…

Стройное пение старинных и революционных песен сразу стихло и все пристально уставились на «Самого»- и тогда президент обвел всех присутствующих сверкающим взглядом, и хряпнул еще один стакан водки, отдал распоряжение об отмене атаки штурмовиков на смурное прибежище террористов. Тем более что они не могли успеть к сроку — никак не цеплялась американская бомба с напалмом, вывезенная еще из Вьетнама и чудом оставшаяся на складе под музейным барахлом. Затем президент бодрой но не очень твердой походкой двинулся на посадку, — через лифт в вагон прямой линии метро, курсирующий от бункера РВСН до Кремля, возможно в свой последний рейс.

В это время как раз завершалась организованная посадка самых последних представителей американского посольства в последний вертолет группы спасательной миссии, первый вертолет уже вылетал за пределы последнего из транспортных колец вокруг Москвы. И он стремительно несся прочь от будущего эпицентра ядерного взрыва, все четко, как по нотам, из кабины пилота ясно доносилась мелодия знаменитого Вагнеровского «Полета валькирии»…

В бункере росгенштаба заканчивалась вечеринка посвященная его предстоящему боевому крещению, все успели надраться, побить друг другу морду, сходить поблевать в сортир, и опохмелиться, потом продолжить напряженную службу в ожидании большого бах-бух. Так никаких распоряжений сверху и не поступило, ну а запасов спирта и тушенки было по самым скромным подсчетам на ближние год-два, вот правда телефонисты никак не могли дозвониться на коммуникационный пункт чтобы пригласить служивых девок на сабантуй. Пусть покажут кой-чего, а то скукота в сугубо мужской компании без приятного общества — зависть берет к древнему римскому генштабу — вот наберут толпу гетер, и на термы, — и там заседают, и заседают.