Но с другой стороны они поступили даже правильно, поскольку до образования Внутренних и закрытых Территорий, — по Сибири вовсю шерстили китайские орды. Из двух зол обычный человек ведь всегда выбирает наименьшее, зато бывшие зэки не пролетели со свободой передвижения, ведь граница Внутренних Территорий прошла по береговой линии материка, а захваченный корабль оказался в нейтральных водах растаявших от потепления климата северных морей, — вот и поплыли путешественники в пронумерованных телогрейках в сторону Европы. Миновали в северном Ледовитом океане несколько крупных островов, но счастья в жизни на клочках суши не увидели, доплыли до Мурманска, но зайти в порт не давали патрульные имперские шаттлы, по пароходу открывали огонь на поражение, повредили рулевые колонки, кое-как они допилили до Соловков, и пристали как раз к бывшему оплоту всех концлагерей и лагерей всех народов.

Временно в непритязательном каменном жилище обосновались монахи на Соловках, после Большого московского Взрыва у них тоже жизнь настала скудная, послушания у монахов много, а жратва не очень, кагор разведеный, псалмы петь от прохлады в кельях не тянет. Здесь и накрыла этот остров с монастырем банда из отпетых колымских заключенных, прибывших на белом параходе. Консервы на судне дано сожрали, технический спирт для омывания стекол ходовой рубки тоже высосали до капли, корабль тоже совсем зачах, и уплыть с острова стало невозможно, колымские бандюганы пошли приватизировать по случаю имущество и все съестные припасы в монастырских закромах, добрались и до бочек с кагором, настроение у колымской братвы поднялось.

Монахи поняли, что помощи с небес ждать уже не приходится, их скоро ожидает голод и холод, стали камнем отбиваться от колымских братков, но где там против калашей переть, вот и порешили бандюки почти всех этих служителей культа, имперских агентов среди святош уже давно не было, а значит помочь было некому. Трупы погибших банда стащила в одну кучу, облила соляркой из корабельных танков и подожгла, дым, густая черная копоть взвились к низким серым облакам, и словно древний сигнальный маяк обозначил место для упокоения многих душ, оставшихся в живых старцев бросали прямо в огонь, они жалобно верещали на прощание.

Средние века тоже были богаты на людские костры, жгли ведьм и ученых, теперь вышло типа наоборот, жарят и служителей культа, людей в черном, горят также весело как и обычные люди. Колымская братва залила жажду мести за все бесцельно прожитые за колючей проволокой годы кагором и собрала у жаркого костра сходняк, чтобы перетереть дела свои скорбные и решить что же дальше делать, как же жить, и куда пойти, куда податься.