Позже, идя по темным металлическим коридорам «Палача», девушка обдумывала перспективу своего повышения. Она должна была торжествовать, обмениваться сообщениями с Нэшем и Берисс, приглашая встретиться позже для пары бокалов эля. Вместо этого похвала от вышестоящего офицера лишь напомнила ей о том, как Сиена подвела Империю, солгав ради защиты друга.

Хуже всего, что, если бы ей пришлось сделать такой же выбор вновь, она по-прежнему выбрала бы Тейна.

Проходя мимо одной из смотровых палуб, она посмотрела на звезды и спросила себя, где он сейчас. Конечно, он уехал с Джелукана, как она и просила. Родной мир был опасен для него; змеиное гнездо, которое Тейн называл семьей, предало бы его за пару кредитов. Но все равно Сиену до сих пор преследовал образ Тейна, каким она видела его в последний раз: сломленного, застрявшего в маленькой комнате над захудалым баром в Валентии, с потерянным взглядом голубых глаз.

«Прекрати, — велела она самой себе. — Тейн умный. Он талантливый пилот. Сейчас, конечно же, нашел работу и хорошее место для жизни. Возможно, он счастлив. Ты же уже взрослая, чтобы завидовать счастливой жизни Тейна без тебя. Правильно?»

Сиена выпрямилась и пригладила руками борта своего кителя. Она отразилась в иллюминаторе на фоне звезд — безупречный образчик имперского офицера. Безупречность ее службы уже давно перестала быть только делом честь и клятвы. Она стала для Сиены ценой, заплаченной за свободу Тейна. Никто никогда не скажет, что она не заплатила сполна.

«Вот что я сделаю — я скажу маме и папе о возможном повышении». Большинство имперских офицеров ограничивали связь с домом в знак верности Империи, но Сиена поняла, что это просто легче для людей из Миров Ядра, которые могли ожидать личного свидания с семьями чаще, чем раз в пять лет. Она же по-прежнему общалась с семьей, по крайней мере раз в десять дней, рассказывая обо всем: от турниров по грав-мячу до шуток Берисс… Ну, таких шуток, которые можно было повторить.

Единственным, кого она с семьей никогда не обсуждала, оставался Тейн Кайрелл. Сиена не хотела лгать родителям о нем; кроме того, они сразу же почувствовали бы неправду. Чем меньше людей знают о Тейне, тем лучше.

Родители, казалось, всегда радовались ее сообщениям, особенно мама. Но в последнее время Сиена начала замечать, что они говорят только о ее жизни и молчат о своей. Они больше не знали всех сплетен долины или не хотели ими делиться. Мама иногда упоминала о своей работе на шахте, уже довольно давно ее тон из горделивого превратился в усталый. Может быть, это было вполне естественно, но Сиена это заметила — как и тот факт, что отец редко говорит о своей жизни или о делах в долине…