Происходящее далее, даже на искушенный взгляд Вишневского, напоминало магию… Мохнатая субстанция плотно легла на мешанину костей и мышц. Её крошечные светлые жгутики опустились к коже. Буквально на глазах все это начало бледнеть…

— Боже мой…, — прошептал Вишневский; его дрожащая рука непроизвольно коснулась вспотевшего лба. — Боже мой…

Медузоподобная субстанция прозрачной плотью обтекла ноги, заключив их в кокон.

— А-а-а-а, — вдруг тихо застонал летчик; пальцы его рук судорожно сжались, сминая простынь в комок ткани. — А-а-а-а…

— Держись, истребитель, — с силой стиснул его плечо врач. — Держись! Еще полетаешь!

Его тело выгнулось дугой; стягивающие ремни жалобно заскрипели, давая понять, что они держаться на последнем издыхании.

— Падаю, падаю…, — сначала тихо, а потом все громче и громче заговорил он. — Я сбит! Земля, я сбит, сбит! — его срывающийся голос начал набирать силу, звуча сильнее и сильнее. — Меня сбили! Сбили! Горю! Я горю!

С треском распахнулась дверь палаты, пропуская внутрь лейтенанта из охраны и двух, маячивших за ним врачей.

— Профессор! Александр Александрович! — в разнобой заорали они. — Профессор!

Он ног пациента стал исходить легкий пар. Они окутались каким-то маревом…

— Горю! Я горю! — уже во весь голос кричал летчик. — Земля! Я горю! — его тело ходило ходуном, а руки извивались словно змеи. — Горю!

Все это время Вишневский стоял словно изваяние; его тонкие губы бил плотно сжаты; глаза, превратившиеся в узкие щели, внимательно следили за метаниями летчика.

— Профессор, что с ним такое? — с ужасом прошептал один из врачей, оказавших рядом с Вишневским. — Это…?

— С… ним… все … нормально! — раздельно и четко произнес профессор, посмотрев сначала на стоявшего рядом, а потом и на те, кто был чуть отдалении. — Это действие специально препарата. Идет реакция, — он перевел взгляд на пациента, которой уже почти успокоился и практически не метался. — Летчика … э… как его… Мересьева, Алексея Мересьева, перевести в третью палату. А вам (он посмотрел на сопровождающего), просьба обеспечить круглосуточную охрану.

87

87

Дзинь! Дзинь! Дзинь! Трель телефонного звонка требовательно прозвучала в полной тишине. Дзинь! Дзинь! Дзинь! Трое мужчин, сидевшие за столом в просторной комнате одного из особняком в Чистом переулке Москвы, вздрогнули от неожиданности, хотя и давно ждали этот звонок.

С еле слышным вздохом приподнялся один — пожилой мужчина в длинном черном одеянии. Он взял трубку…

— Да, я вас слушаю.

— С Вами говорит представитель Совнаркома Союза, — в трубке раздался громкий, уверенный голос. — Правительство имеет желание принять Вас, а также митрополитов Алексия и Николая, услышать о Ваших нуждах. Правительство может Вас принять или сегодня же, или если это время Вам не подходит, то прием может быть организован завтра или в любой день последующей недели.