Ты еще согласна со мной работать?

– Ты же еще жива. Значит, согласна. Почему ты спрашиваешь?

Нет, прости. Все в порядке.

Амулет погас, и вновь стал татуировкой.

16

16

Мир был неподвижен и молчалив. Солнце уже закатилось. Людей на улицах уже почти не было, на рынке зажигались огни незаконных лавок – сегодня была торговая ночь.

Что ж, я – это я. Можно поверить, что предложения стать ветром просто не было.

Я прикусила до крови запястье – мой крик напугал бы горожан. Нащупав среди мелких драгоценных камней, магических стержней и амулетов в кошеле что-то крупное, я вытащила из кошеля Амнезию. Посмотрела в переливы серого и серебряного цветов. Я могу это забыть, и мне полегчает.

Размахнувшись, я выбросила амулет вниз и проследила за тем, как он разбился о мостовую. Рванув с места, я спрыгнула с крыши и полетела над пустыми, быстро темнеющими улицами. Редкие прохожие не останавливались – полет человека не был здесь ничем выдающимся. Приземлившись перед дворцом, я прошла между изумленными стражниками и вошла под каменные своды.

Кристаллы зажигались от моих прикосновений, слуги сбегались со всех сторон, но останавливались за пару коридоров, тихонько высовывали головы из-за углов и наблюдали. Гвардейцы, почуяв мое плохое настроение, старались со мной не пересекаться.

Не видя ничего перед собой, я безошибочно нашла дорогу в свои комнаты. Я легла на кровать, тут же вскочила, сдернула с нее одеяло, простыню и подушку, бросила в угол и снова легла. Когда я закрыла глаза, веки начали гореть изнутри. Положив на глаза холодную, как у мертвеца, руку, я ничего этим не изменила. Без подушки было неудобно, с ней – жарко. Резко сев, я обхватила руками голову.

– Что, хреново?

Вскочив, я огляделась. Мужской голос, произнесший странное слово, был мне незнаком, но я каким-то шестым чувством поняла, что этому человеку можно доверять. В комнате никого, кроме меня, не было. Повинуясь инстинкту защищать спину, я прислонилась ей к зеркалу и осмотрелась, переключаясь с обычного на Инт-зрение и обратно.

– Ты смотришь не туда. Обернись.

Я отскочила, разворачиваясь к зеркалу лицом. Вместо меня в зеркальной копии комнаты стоял совершенно другой человек. На вид – лет шестьдесят. Аккуратные стрижка, усы и борода. Старомодный костюм. Цвета – серый и черный.

– Как это…, – пробормотала я, подходя к зеркалу поближе. Преобразившееся «отражение» сделало то же самое и сложило на груди руки. – Не может быть.

– Вот и увиделись. Ты, наверное, Рита? Я думал, ты гораздо старше. Давай знакомиться? Меня зовут Томас Роггенхельм, – он протянул руку, но она не вышла из зеркала. Пожав плечами, он приложил ладонь к зеркальной грани.