Тимофей в изумлении наблюдал, как три недавних противника приязненно улыбаются друг другу. Наверное, без магии все-таки здесь не обошлось. Наверное, какое-то скрытое, неявное колдовство все же придавало исподволь весомости и убедительности словам Угрима.

Наверное. Но не наверняка. Полной уверенности в этом у Тимофея не было. Вполне возможно, что никакого магического воздействия на чужую волю и не потребовалось. Когда разные люди вступают на одну дорогу, направлять уже никого не нужно.

– А теперь убери это, коназ, – Огадай указал на застрявшие в воздухе стрелы. – Иначе лишишься союзников, прежде чем воспользуешься их помощью.

В самом деле… Стальные наконечники все еще были нацелены на хана и императора.

Губы Угрима шевельнулись. Ладони опустились. Остановленные в полете стрелы обратились наконечниками к земле и замерли снова, будто подвешенные за оперения.

– Не забудьте успокоить свою свиту, – князь обратился одновременно и к императору, и к хану. – Так будет лучше. Для них.

Переговоры, во время которых толмач не произнес ни слова, закончились.

Рассеялись чары.

Мир ожил. Взорвался звуками.

Встревоженные крики, топот копыт, лязг стали… Нукеры хана и императорские рыцари с яростными криками устремились к Угриму.

Висевшие в воздухе стрелы сорвались с незримых крючков и отвесно ударили вниз. Мелькнули пестрые оперения. Тяжелые наконечники звякнули о камни.

Выпустить новые стрелы ни татарские лучники, ни арбалетчики латинян не успели.

– Стоять! – повелительный выкрик Огадая заставил степняков натянуть поводья и опустить луки. – Всем стоять!

Феодорлих остановил своих воинов властным взмахом руки.

Ханские телохранители и императорская свита отступили. Бельгутай осадил рванувшуюся вперед лошадь. Недоуменно переглянулись оруженосцы, поддерживавшие Феодорлиха. Две рати, сдвинувшиеся было с места, вновь застыли на берегах Ищерки.

Угрим удовлетворенно кивнул:

– Очень хорошо! Я вижу, вам можно доверять.

– Надеюсь, тебе тоже можно, урус?

– В самом деле, князь, очень хотелось бы на это рассчитывать.

Князь, хан и император все так же хорошо понимали друг друга без помощи толмача. Вернее, если верить Угриму, как раз благодаря присутствию толмача. Чары, наложенные волхом, похоже, надолго связали всех четверых.