Беспамятная пленница, с которой на несколько мгновений схлынула белесая пелена, заворочалась и застонала. Но очнуться Арина не успела. Хасан завершил новую волшбу прежде, чем никейская царевна пришла в себя.

Успокоившиеся дымные покрова вновь обволокли гречанку. На уста пленницы вернулась безмятежная улыбка.

Хасан вздохнул. Так будет надежнее. Разбуженная сила Кости укроет крепость от чужой магии. Правда, при этом она откроется сама. Еще вернее, еще явственнее откроется. Любой посвященный почует магический щит, поставленный над крепостью, скорее, чем проложенную Тропу. Но все же не сразу почует. А оставаться сейчас без щита имам не желал. Ему не давала покоя чужая магия, крывшаяся в лошадиной морде и копытах. Чужая магия тревожила.

Хасан подошел к двери. Легким мановением руки снял незримые запоры. Вышел из густой белесой пелены к стражникам, дежурившим снаружи.

– Поднимайте людей! – приказал он даи – начальнику стражи. – Всех – к оружию и на стены. Перекрыть подступы к крепости, завалить тропы. Отправить вниз Жертвующих. Хотя нет, Жертвующих сначала ко мне.

Приказы имама выполнялись быстро и беспрекословно. Как всегда. Стражники загрохотали сапогами по лестнице.

Имам вздохнул. На сердце было неспокойно. А никейская ведьма еще не готова говорить.

Безумно хотелось играть на зурне.

Глава 10

Глава 10

Войска латинян и татар сплошным потоком изливались из открытого зева Тропы. Отряды выходили на широкую каменистую равнину и упирались в горную гряду.

Дальше дороги не было. Дальше были непроходимые нагромождения скал, отвесные склоны, глубокие ущелья и разломы, растрескавшиеся пики, узкие карнизы, громадные глыбы, нависающие над головой и готовые в любой момент обрушиться вниз. А высоко-высоко, под самыми облаками, виднелась небольшая, но хорошо укрепленная крепость. Каменные стены и несколько башенок. В центре – еще одна башня, выше прочих, с открытой площадкой наверху.

– Арина там, – уверенно сказал Угрим, глядя на подоблачную цитадель. – Тот, кто ее захватил – тоже.

– Только вот добраться туда будет непросто, – прищурил единственный глаз Феодорлих.

Перед вступлением на Тропу Угрим позаботился о союзнике. Сила Черной Кости и целительные заклинания, произнесенные над императором, сделали свое дело: Феодорлих достаточно окреп, чтобы самостоятельно сидеть в седле и командовать войсками.

– Эта крепость еще более неприступна, чем твой Острожец, урус, – присоединился к императору Огадай.

Тимофей молча слушал. В его словах не было необходимости. Чтобы понимать друг друга, разноязыким властителям по-прежнему хватало лишь присутствия толмача. Князь, император, хан и переводчик сейчас держались особняком, поодаль от свиты и прочих воинов, и их разговору никто не мог помешать. Подслушать беседу военачальников тоже не мог никто. Кроме Тимофея.