Воротная арка темнела приоткрытым зевом. Дымились разбитые створки. Защитники на стены не поднимались. Даже бесерменский чародей куда-то исчез со своей башни. Что он задумал на этот раз? Чем занят?

Горная цитадель казалась обезлюдевшей и оттого выглядела особенно зловеще.

Но рога выли и стучали барабаны. Командиры гнали людей к крепости по трупам тех, кто уже пытался пройти этот путь прежде. Стена пик и алебард подползала к каменной стене. Передние ряды уже приблизились на расстояние прицельного выстрела.

Но никто не стрелял. И никто на этот раз не творил боевую волшбу. Пока…

Опять какая-то ловушка? Тимофей покосился на Угрима. Князь, прищурившись, смотрел на стены.

Крепость и передовую линию штурмующих разделяло уже шагов триста, не больше.

И – ничего.

Двести шагов.

И по-прежнему – ни одной живой души на стенах.

– Да куда же они все подевались-то? – пробормотал Тимофей.

Угрим молчал.

Сто шагов…

И – вой! Дикий, многоголосый, яростный. Заглушающий барабаны и трубы.

И – визг, и вопли.

Под чудовищным напором слетела с петель расколотая воротная створка. Крепость выплеснула из темного прохода арки своих защитников. Пространство между стенами и латинянской пехотой заполонили белые фигуры, опоясанные красным. Вооруженные саблями и короткими копьями, облаченные в легкие доспехи, а то и вовсе не прикрытые броней, ассасины с ходу бросались врукопашную.

Стрелки – и лучники Огадая, и арбалетчики Феодорлиха – вдруг оказались не у дел. Разить врага через головы впередиидущих можно, только если противник находится на стенах или на изрядном удалении. Сейчас же вести эффективную навесную стрельбу было никак невозможно. А расступиться, чтобы позволить стрелкам сделать залп в упор, копейщики и алебардщики тоже не могли. Попросту не успевали.

* * *

Вылазка была стремительной и отчаянной. Первый натиск латиняне выдержали лишь потому, что сумели сохранить строй. Но из разбитых ворот выбегали все новые и новые бесермены. Беснующаяся, вопящая толпа яростно наседала. Толпа билась о живую стену, словно волна о скалу, но не откатывалась обратно и не отступала ни на шаг.

Безумцы в белом, как показалось Тимофею, искали не столько боя, сколько смерти. Неустрашимые и иступленные, они лезли прямо на заточенную сталь. Одни бросались на пики и, сгребая руками смертоносные наконечники, падали, пронзенные. А падая сами – пригибали к земле и вражеское оружие. Другие подставляли головы под алебарды и боевые цепы, стараясь своим весом свалить противников с ног и взломать плотный строй. Третьи карабкались по трупам, чтобы нанести смертельный удар.