Я понимал, что сейчас мы по всей видимости находились как раз под самым куполом, но некоторое время, ослепленный ярким потоком света, я ничего не видел — точно меня поместили внутрь горящего на свету огромного опала. Я непроизвольно зажмурился, защищая глаза от этого вспыхивающего алмазным блеском яркого света, потом осторожно приоткрыл их и огляделся: оказывается, освещение создавалось каскадом сверкающих лучей, отраженных от вогнутой поверхности высоченных круглых стен.

Прямо у меня перед глазами оказалась длинная узкая щель, через которую виднелся в отдалении край колдовского моста и обрывистый берег моря перед устьем пещеры, черев которую мы попали сюда; опаловое свечение комнаты наталкивалось на темно-красный свет, струившийся снаружи, и, не смешиваясь с ним, останавливалось, точно обрезавшее ножом.

Я почувствовал прикосновение Лаклы и обернулся. В сотне шагов от меня находилось какое-то возвышение, приподнятое над полом примерно на ярд.

От самого края полукруглой рампы поднималась вверх густая, мерцающая блестками опалесцирующая дымка, пронизанная трепещущими жилками, такими же, что я заметил в сияющем ядре Двеллера, призрачные, молочного цвета тени беспрестанно двигались внутри тумана, делая его похожим на свернувшийся лунный свет.

Я поднял голову, чтобы посмотреть, где кончается плотная стена тумана, и вдруг увидел, что сверху на меня глядят, выступая прямо из опаловой дымки, три лица: два — безусловно мужские, а одно — женское. Сначала я решил, что это какие-то изваяния, но затем, приглядевшись к их глазам, понял, что ошибаюсь, — ибо глаза были до ужаса живые, я бы сказал, если мне позволят употребить это слово, — сверхъестественно живые.

Эти глаза по размеру раза в три превышали обычные человеческие, а по форме представляли собой равносторонний треугольник, обращенный вершиной вверх. Черные, как уголь, совсем без зрачков, и в них все время вспыхивали крохотные красные искорки.

То, что находилось над глазами, по-видимому, являлось лбом, но он не имел ничего общего с человеческим. Высокие и широкие лбы выдавались вперед козырьком, так что вытянутые вперед виски соединялись посредине вертикальным гребнем, образуя симметричный широкий клин, что-то вроде выступающего козырьком нароста на голове у некоторых видов больших ящериц, а сами головы, вытянутые, сужающиеся к затылку, в два с лишним раза превышали размером человеческие!

На головах у них были шапки, высокие, опушенные густым слоем желтых, мелких, как цехины, чешуек… но с какой-то путающей уверенностью я знал почему-то, что это вовсе не шапки… Острые, изогнутые носы, напоминающие клювы гигантских кондоров, тонкие, аскетически сжатые губы: вытянутые, мощные заостренные подбородки; живая плоть лиц поражала мраморной белизной… Вокруг лиц, полностью скрывая их тела, поднималась клубящимся облаком мерцающая опаловая дымка.