– Как и раньше… Детективы, хорошие боевики, мемуары…

– Мемуаров раньше не было, – сказал Кукольников и быстро моргнул.

– Пожалуй, – согласился президент. – А спрашиваешь ты, собственно, к чему?

– Просто в боевиках и детективах по законам жанра в момент, когда герой загнан в угол и ему некуда деться, на помощь к нему приходит кто-то… Раньше говорили – «бог из машины».

– Это у греков было, – кивнул Крутов. – Знаю. Только вот в жизни такое спасение приходит редко. Я до сорока лет атеистом был и, если честно говорить – до сих пор в душе атеист, так что вполне аргументированно могу заявить, что «бог из машины» – чистая мифология.

– Как знать… Я, Александр Александрович, на оперативной работе так долго, что разное повидал, и сам пару раз, по молодости, выскакивал из переделок с ободранным хвостом и на одном крыле. Так что нет у меня уверенности, что это все бредни и мифология… Без бога там не обошлось.

– То есть мне надо поверить – и все наладится?

– К сожалению, – сказал Бидструп, – гарантий нет, все и сложнее, и проще одновременно… Иногда, чтобы наладилось, надо просто отвернуться. Я в том смысле, – поспешно добавил он, – что в некоторых случаях, особенно когда дело касается вопросов, находящихся в сфере внимания многих заинтересованных лиц, вовремя сделать вид, что тебя ничего не интересует, может оказаться эффективнее борьбы.

– М-да? – Крутов поднял одну бровь и это было видно даже в темноте. – Отвернуться? Ты имеешь в виду, Пал Андреевич, наплевать и забыть?

«Все-то ты прекрасно понял!» – подумал Кукольников.

– Нет, Александр Александрович, я имею в виду отвернуться и предоставить действовать тем, кто в тени.

– Например – тебе?

– Я не настолько в тени, Александр Александрович. И мое ведомство тоже.

Крутов промолчал.

Бидструп перевел дыхание – он и не подозревал, что ему будет так трудно говорить с президентом на эту тему – и произнес неторопливо, стараясь, чтобы голос звучал как можно более спокойно:

– Одиозные действия должны производить одиозные фигуры. Ни вы, ни государство не должны нести ответственность за действия экстремистов. Даже если эти действия полностью отвечают тайным интересам страны.

Президент по-прежнему молчал, но в воздухе повисло настолько ощутимое напряжение, что Кукольников взмок, словно мышь в бане, – это молчание было невыносимым! И хотя Павел Андреевич знал, что без крайней заинтересованности Крутов не стал бы исполнять столь сложные па в разговоре хоть и со старым другом, но все-таки с подчиненным, ему было чрезвычайно тревожно и неуютно.

Генерал Бидструп был настоящим державным чиновником, истинным военным, погоны на плечи которого были приколоты по велению небес, и принцип разумной целесообразности ставил превыше всего. Человек, который может послать на верную погибель взвод, немногим отличается от того, который шлет на смерть армию. Просто перед ними стоят разные задачи, а метод решения словно срисован под копирку. Положить десять человек или пожертвовать сотней тысяч – вопрос положения на служебной лестнице и масштабности задачи, перед тобой стоящей, а никак не морали. Мораль тут вообще ни при чем. Но есть решения, ответственность за которые хочется поделить. Чтобы в тот момент, когда душа предстанет перед Страшным судом (если они, конечно, есть – душа и суд!), можно было почувствовать, что кто-то стоит рядом с тобой и… Ну, конечно, все это было чушью. Вину не поделишь. Принимая решение, ты всегда должен помнить, что за все ответишь сам. И перед Всевышним, и перед людьми. И перед самим собой.