Сергеев рассмеялся.

– Ну, называл ли ты меня российским шпионом, спрашивать излишне… Кстати, зря смеешься. Такого доноса, конечно, недостаточно, чтобы человек загремел в лагеря, но вполне достаточно, чтобы испортить карьеру и создать массу неприятностей. И если бы дело не касалось тебя, мои парни просто передали бы дело в комитет контроля государственной идеологии… И там бы уже разбирались.

– Ты это серьезно? – спросил Умка. – Рома, мы с тобой знаем друг друга не первый год, альма матер у нас, в принципе, одна – какое, нафиг, дело из этого бреда?

– Брось, – отмахнулся Роман Иванович. – Не к тому цепляешься. Дело, если надо, я тебе из комариного писка состряпаю. У меня такие спецы есть – закачаешься. Все сам расскажешь, в подробностях…

– Орлы? – перебил его Сергеев.

Шалай осклабился, и Умке на секунду стало ОЧЕНЬ неуютно. Он был в полной власти шефа контрразведки, а тот (и это следовало помнить ежеминутно!) давно стал человеком государственным, державником, а для государственного мужа условностей типа землячества, дружбы или общих воспоминаний не существует. Существует личная выгода да то, что условились считать державными интересами. К личной выгоде Романа Ивановича Сергеев имел некоторое, весьма незначительное, отношение. А вот из сферы интересов государственных, судя по всему, давно выпал, как молочный зуб – почти без боли и без крови.

– Соколы, – сказал Шалай зло. – Не орлы – гетманские соколы. Ты на сталинское НКВД намекаешь? Так они нам в подметки не годятся! Ни нам, ни российскому 4-му управлению, ни СМЕРШу Восточной Республики. Мы даже не апгрейд[36] того механизма, мы совершенно новое устройство. Мы умеем делать такое, что им даже и не снилось! Их система тотального контроля – детские игры в сравнении с тем, чем владеем мы!

– Меня невольно переполняет гордость, – Сергеев решил идти до конца. Ну, не расстреляет же Шалай! Разве что депортирует! – Как я рад за вас, Рома!

– Ты меня просто бесишь! – прошипел Роман Иванович. – В твоем возрасте надо соображать не горячим чекистским сердцем, а холодной головой! Я с тобой, как человеком… Сергеев! Я хочу, чтобы ты понял, радикалов всего один процент. Они управляемы, недалёки и совершенно беспомощны без мощной государственной поддержки. Мне их загнать в стойло – полминуты времени. Будут стоять, как миленькие, жрать прошлогоднее сено и страдальчески мычать по команде. У Крутова – что радикальные элементы, что оппозиция – с рождения ходят только строем, даже посрать. В Восточной Республике Калмыков, при согласии Совета олигархов, в два счета переоденет свою Сотню в шаровары и заставит их петь «Засвисталы козаченьки», но так задача не стоит. Все значительно проще, потому что никто никого любить не обязан, но для того, чтобы не перестрелять друг друга, вы нам не нужны. Понял? Никому вы не нужны. Только тем, кто делает на этом деньги!