Лондон он знал.

Поезд остановился, и Сергеев, ухватив дорожную сумку, вышел в здание вокзала «Виктория».

В чинной, как официальная Британия, очереди на такси он простоял минут пять.

Водитель, на счастье, попался спокойный, жующий жевательную резинку с невозмутимостью пожилой коровы. Его не волновали пробки, политика и результаты последнего футбольного матча. Он просто делал свою работу. Радио в «кэбе» молчало.

Сергеев сидел на заднем сиденье, поставив сумку рядом, и смотрел на то, как стремительно высыхают лужи на тротуарах. Над газонами появился легкий парок. Туристы, бредущие по Сёркл, попрятали дождевики и зонты.

Лондонское лето. Дождь, солнце и снова дождь.

Пока его такси перестраивалось в правый ряд, мимо проехал туристический автобус с открытой верхней площадкой. С нее две восторженные девушки-туристки, скорее всего, японки, если судить по раскосым глазам и черным, как вороново крыло, волосам, смеясь, радостно махали руками прохожим и проезжающим машинам.

Сергеев невольно улыбнулся и помахал в ответ, но этого никто не заметил. Мужчина средних лет, машущий рукой никому и в никуда.

Настроение почему-то сразу ухудшилось.

Такси свернуло на одну из боковых улочек и замерло у дверей отеля. Михаил вышел и расплатился с водителем, оставив три фунта «на чай». Водитель с достоинством кивнул. На то, чтобы произнести короткое thank’s, его уже не хватило.

Гостиницу Сергеев выбирал согласно профессиональному требованию – не выделяться. В его нынешнем амплуа «Уолдорф Астория» выглядела бы вызывающе. А эта гостиничка годилась на все сто! Приличная такая, в третьей зоне, крепкие «три звезды», рядом парк, до одной станции метро (здесь его называли «андеграундом») пять минут медленным шагом, до другой – десять, и обе на ветках, ведущих в самый центр.

Русские были в этом отеле редкими гостями, что добавляло месту привлекательности, и, хотя вероятность встретить здесь, в «тихом центре», кого-то знакомого или быть узнанным была неизмеримо мала, Сергееву не хотелось проверять бывают ли в жизни случайности. О том, что они бывают, он знал и без проверок.

Забросив вещи в тесноватый номер, Михаил принял душ, но бриться не стал, а, оставив на щеках легкую щетину, переоделся в легкий полотняный костюм, зачесал назад влажные волосы и сразу стал похож на выходца из Латинской Америки или уроженца северных испанских провинций.

Если бы кто-то, знакомый с Михаилом по Киеву, взял бы себе за труд заглянуть в ячейку, где лежал паспорт, оставленный Сергеевым на регистрацию, то, наверное, немало удивился бы.