Мы обмениваемся взглядами напоследок.

– Ракета, ты был мне хорошим другом, – признаюсь я. – Хорошим и верным, пусть и странноватым.

– Я есть Грут.

– И ты тоже, дорогой Грут, и всегда им останешься.

Внезапно до меня доходит. Наши тюремщики смеются над нашими последними словами, но на самом деле происходит что-то странное. Ракета несет какую-то околесицу про нежное прощание и душещипательные баллады, но глаза его то и дело стреляют влево, будто он пытается мне что-то показать.

Я смотрю туда, куда указывает енот. Охрана обступила Ракету и Грута и напрочь забыла о Гаморе. Та больше не валяется на полу без сознания. Валяются лишь открытые наручники, а самой Гаморы и след простыл. Я чувствую надежду и тяну время.

– А эта штука вообще безопасна? – спрашиваю я, раскачивая клетку.

– Эй, *щелк* прекрати! – кричит Грантгрилл.

– По-моему, не очень, – не останавливаюсь я.

Я жду, пока Гамора сделает то, что собирается сделать.

Вместо этого Зорб Зорбукс делает то, что собирался сделать. Проще говоря, бьет меня по лицу рукоятью пистолета, и я падаю на пол клетки. Он захлопывает за мной дверцу, дергает за рычаг, и я опускаюсь к ядру данных.

Меня обдает жаром. Корпус начинает светиться. Ощущения весьма болезненны. Розовый ореол окружает меня и становится ярче.

Еще немного, и я сольюсь со всем сущим. Хранимая мной информация выплеснется в ядро «Таймли» и наполнит его до краев.

– Глядите! – кричит Грантгрилл, глядя на экран планшета. – Уже девяносто один процент! Невероятно! *Щелк* Такими темпами дойдет и до всех ста!

– Это правда? – спрашивает появившийся в зале Одус Хэнксчамп.

Его сопровождает Следли Рарнак.

– Да, сэр, это… – начинает Грантгрилл, но останавливается, замечая темноглазую кри, которую он знал как Паму Харнон.

Замечает он и пистолет, который та приставила к голове Хэнксчампа.