Лонг и Платов работали с куском наружной силиконовой обшивки транспортера. Изображение обломка, увеличенное в шестьсот раз, в виде объемной голограммы транслировалось прямо в центр лаборатории. Усталости они не чувствовали, но голод давал о себе знать. Чтобы не прекращать работы, заказали ужин по центральному транслятору прямо в лабораторию, и вскоре появился киб с подносом. Рент выключил сканирующий микроскоп, но голограмма осталась. Настройка лазеров требовала слишком много времени. Несколько минут оба молча сидели на небольшом диванчике в стороне от пульта. Кофе казался Лонгу слишком горьким, а печенье, битком набитое микроэлементами и витаминами, — приторно сладким. Он почти силой заставил себя проглотить несколько глотков обжигающей горячей жидкости.

Приглушенное освещение, чуть слышное шипение лазеров; щелчки фиксаторов на пульте и в особенности увеличенное, заполнившее собой половину комнаты изображение искореженного металлического обломка создавали в лаборатории странную, слегка нереальную обстановку. Впервые за двенадцать часов Лонг позволил себе небольшой отдых. Возможно, ему не хватало именно его, для того чтобы дать возможность мозгу в мозаике фактов, выхваченных из реальности этого сумасшедшего дня, увидеть какой-то осмысленный рисунок… Впрочем, он увидел его не сразу.

— Вы были в механическом? Что у них нового? — спросил он Платова, хотя прекрасно знал, что в механической структуре металла нет ответа на загадку, с которой они столкнулись.

— Все то же самое. Повышенная хрупкость. Они не могут установить точной причины. Похоже, ослабли связи в зоне контакта отдельных кристаллов металла. Все остальное в норме. Температура плавления, упругость, твердость — все параметры. Только эта странная хрупкость.

— И, конечно, никаких следов теплового воздействия?

— Не только теплового. Вообще нет признаков какого бы то ни было постороннего энергетического воздействия! Даже при облучении мягкими альфачастицами в материале должны были возникнуть следы остаточной радиоактивности, ее наверняка уловили бы наши приборы. Внешнее воздействие не могло пройти бесследно, даже если это был неизвестный нам вид энергии. Я ничего не понимаю… Чепуха какая-то получается, что мы доложим координатору?

Лонг долго молчал, уставившись на расплывшееся, нерезкое в этом углу изображение обломка.

— Вы помните срез с характерным рисунком? Кажется, номер сорок два — четыре? По-моему, там что-то было. Давайте еще раз посмотрим. — Он подошел к пульту и набрал код.

Засветился большой экран сканатора, в его глубине четко обозначились узловые центры кристаллической решетки. Появились сероватые расплывчатые тени электронов.