Фраллийцы были готовы принять смерть. Один из них высказался за всех:

— В одном нам повезло, линзмен. Ведь, как я понял, ты не собираешься нас пытать?

— Что ж, — улыбнулся Киннисон, — ничего иного я и не ожидал. И я доволен вашим ответом. С такой твердой основой нам нужно всего лишь исправить ваши ошибочные представления о…

— Неужели ты думаешь, что вашим терапевтам удастся приспособить нас к условиям Цивилизации? — ехидно спросил тот же босконец.

— Не думаю — знаю, Ланион, — заверил его Киннисон. — Эй, парни, возьмите их и заприте в той комнате, о которой я говорил вам.

И босконцев увели в одну из комнат дворца, где уже находились Ворсел и Тригонси. Через некоторое время туда же пришел и Киннисон.

— Не знаю, смогу ли уговорить тебя не оперировать мой разум, — внезапно охрипшим голосом произнес Ланион, — но попробую. Я видел ужасные шрамы, которые остаются после таких операций, и они мне не понравились. Не думаю, что найдутся какие-либо лекарственные препараты, которые впоследствии избавят меня от желания покончить с собой. Лучше убей меня сразу, линзмен, — ты сэкономишь время и силы.

— Ты меня не правильно понял, Ланион, — спокойно ответил Киннисон. — Мы собираемся не оперировать вас, а обучать. Вы ни на мгновение не утратите разума и будете полностью контролировать свои мысли. Мы просто добавим к вашим знаниям о Босконии исчерпывающую информацию о Цивилизации — вот и все.

Через некоторое время дело было сделано. Оно оказалось совсем не простым — но вот Киннисон безмятежно улыбнулся и проговорил:

— Ну, теперь вы знаете и Босконию и Цивилизацию и становитесь одними из самых могущественных людей обеих галактик. Вами известно, что мы не притрагивались к вашему разуму. Поскольку вы не теряли ментального контакта с нами, то понимаете, что мы сообщили вам абсолютно достоверные сведения о нашей культуре.

— Удивительно, но все, что ты сказал, правда, — признал Ланион. — Я все время следил за собой и знаю, что мои мысли не изменились, и я при желании в любую минуту могу покончить с собой.

— Верно, — согласился Киннисон, стараясь не подать виду что заметил некоторую разницу в прежних и новых намерениях Ланиона. — Значит, сейчас мы можем продолжить прерванный разговор. Скажи, Ланион, ты все так же предпочитаешь работать ради личной власти или будешь трудиться на благо всего общества?

Фраллиец ненадолго задумался, а потом спросил:

— Ты не потребуешь, чтобы я принял ваш так называемый альтруизм и прочие качества слюнявых младенцев?

— Ни в коем случае, — подтвердил Киннисон. — Что тебе больше по душе? Что тебе кажется более достойным и важным?