Однако Ворсел постоянно интересовался детьми Киннисона, особенно Китом и младшей дочерью, Констанс, обнаружив в девочке склад ума, удивительно похожий на его собственный. Когда пришел вызов Киннисона, он ответил на него. Сейчас Ворсел был в космосе — но не на «Неустрашимом», а на собственном корабле. И что это был за корабль! В команду «Велана» входили только существа его расы. На борту были велантийские атмосфера, температура и давление. Кроме того, «Велан» обладал прочностью и мощностью, достаточными для инерционного маневрирования с огромными ускорениями, которые велантиицы используют в своей обычной жизни. Ворсел любил свой корабль.

Он добросовестно и небезуспешно работал с Киннисоном и другими представителями Цивилизации. Однако все знали, что он мог бы работать более эффективно в одиночку или с другими представителями своей расы. Поэтому, за исключением чрезвычайных ситуаций, он так и делал и собирался делать дальше.

Находясь в глубоком космосе, Ворсел обвился, согласно велантийским представлениям о комфорте, запутанной серией восьмерок вокруг пары параллельных брусьев и расслабился, погрузившись в раздумья. Киннисон говорил о какой-то скрытой чертовщине. Недовольство, психозы, массовые истерии и — о, какое счастье! — галлюцинации. А также кое-какие революции и восстания, которые могли быть связаны с исчезновением многих весьма значительных лиц. Но Ворсел с Велантии ими не интересовался. Он знал, хотя никто этого не говорил, что такими явными проявлениями враждебной деятельности займется Киннисон. А сам он станет работать над тем, что гораздо больше ему по вкусу.

Галлюцинации — вот излюбленная тема Ворсела. Он был рожден меж галлюцинаций и воспитан в их атмосфере. То, чего он не знал про галлюцинации, могло быть написано большими буквами на самой маленькой из его чешуек.

Изолирован одну секцию своего составного разума от всех остальных и от контроля над физическим состоянием, Ворсел усилил ее чувствительность, чтобы узнать, какие галлюцигенные факторы существуют в космосе. Одновременно он приказал двум другим секциям разума наблюдать за той, которая приносилась в жертву ради изучения и анализа фантазий навязчивого мышления, которые могли быть обнаружены и исследованы.

Затем, применив всю природную огромную чувствительность и кругозор, всю эрайзианскую сверхтренировку и полную мощь Линзы, Ворсел выслал рецепторы разума в космос. А потом, хотя такая мысль совершенно непостижима для любого теллурианского или подобного ему ума, он расслабился. День за днем, пока «Велан» хаотично носился по космическому пространству, Ворсел висел в блаженном бездействии на брусьях, и большую часть его разума занимала путаница неописуемых мыслей, погрузиться в которую — удовольствие для велантийца.