— Хм-м.» Понятно… возможно, — ум Киннисона стремительно работал. — Так вот почему никто не сообщил мне подробности! Боялись, что не поверю, подумаю, что они были… — он остановился. «Следующим словом должно было быть «загипнотизированы», но не следует торопиться с выводами. Даже если это так, пока нет смысла обнародовать свою гипотезу» — размышлял Киннисон.

— Нет, сэр, они не боялись. Они знали, что вы не поверите.

Оказавшись в резиденции правительства, они отправились не в личные апартаменты президента, а в казначейство и дальше вниз, в самый глубокий и неприступный подвал планеты. Там высокопоставленные представители нации и поведали Киннисону как вслух, так и мысленно о произошедших событиях.

В тот черный день все дела были приостановлены. Никаких посетителей не впускали в резиденцию. Никому не было позволено приближаться к Ренвуду, кроме самых доверенных людей, в верности которых никто не сомневался. Воздушные и космические корабли заполонили небо. Всюду стояли солдаты, вооруженные ручным оружием или приставленные к тяжелым орудиям. За пять минут до полуночи Ренвуд вместе с четырьмя сотрудниками разведки вошел в подвал, который затем был заперт министром финансов. Все члены кабинета, а также вспомогательный отряд специально отобранных часовых, наблюдали, как они вошли туда. Тем не менее, когда казначей открыл подвал через пять минут после полуночи, никого из пятерых там не оказалось. Они пропали бесследно, и с тех пор о них ничего не известно.

— И каждое слово тут — ПРАВДА! — бессознательно выкрикнули разумы всех собравшихся.

На протяжении всего рассказа Киннисон обшаривал разум за разумом, пытаясь обнаружить следы хирургического вмешательства. Но ничего не нашел. Никакого гипноза. Все действительно случилось так, как они рассказывали. Киннисон был убежден в этом, его глаза затуманились от предчувствий, и он решил исследовать подвал. Осмотрел все детали его массивной конструкции миллиметр за миллиметром — бетон, неокарбосплав, сталь, источники тепла и близко расположенные вентиляционные отверстия, проверил сложную систему сигнализации. Все оказалось в полном порядке, все функционировало, ничто не было повреждено.

Солнце этой системы, хотя и относительно небольшое, было необычайно горячим. Планета, четвертая по счету, находилась очень далеко от него. Труба, конечно труба… и ничто иное — только гиперпространственная труба. Киннисон сразу ссутулился, и неукротимый Серый линзмен постарел на глазах.

— Я знаю, что тут произошло, — голос Киннисона был мрачным и тихим, когда он обратился к продолжавшим спорить людям. — Знаю также, как все было сделано, но и только.