— Зато я понимаю. — Эльрик в высоком серебряном кубке смешал вино со своим «коктейлем», попробовал, одобрительно хмыкнул.

Монаха перекосило.

— Знаешь, — медленно проговорил шефанго, глядя, как уплывают к потолку клубы табачного дыма, — они затеяли Игру.

Кусочек неба, глядевший в узкое окно, посветлел и быстро, как всегда бывает на юге, налился прозрачной, чистой синевой. Ночь кончилась. И кончилось вино. И комната полна была дыма. Пора бы уже заканчиваться разговору, но снова и снова возвращался к нему Элидор. Уточнял детали. Без перехода пытался осмыслить глобальность. Сдавался, не выдержав, и вновь углублялся в мелочи:

— Значит, звездочек — десять?

— Угу, — Эльрик расчесывал свою невообразимую гриву и мычал из-за белых косм нечленораздельно, но, кажется, утвердительно.

— И перстней — тоже?

— Угу.

— Звездочки дают магическую силу?

— Угм… Нет. Увеличение способностей.

— А перстни — защиту.

— От магии.

— Главный перстень подчиняет себе остальные. Эльрик зевнул, лязгнул зубами, с наслаждением матюкнулся и выглянул на свет божий, остервенело выпутывая гребень из густых прядей:

— Элидор, я ж тебе на чистейшем зароллаше… зеш… на это… м-мать, короче, я ж тебе по-человечески объяснил: если владелец главного перстня, или старшего перстня, или еще его называют Паучьим Камнем, так вот, если владелец этого перстня получает еще три, только тогда он способен подчинить себе все другие камни. Понятно?

— И их владельцев?

— Боги! — воззвал шефанго к потолку. Потолок безмолвствовал. — А на хрена ж ему перстни без владельцев, скажи на милость?

— Ладно. Понял. «Созреть» все это должно было к четвертому июля, так?

— Так. Но заполучить себе цацки обе стороны пытались заранее.

— Это разумно.