Полчаса Эльрик честно терпел. Нет, Кина очень бережно обращалась с его буйной, подчас ему самому ненавистной гривой. И руки у нее были осторожными. И гребнем она не выдирала волосы остервенело, как делал это сам де Фокс. И не затягивала она ленту со злобной руганью в адрес так и норовящей расплестись косы. И… в этом-то и была загвоздка.

— Отойди, — выдавил наконец шефанго.

— Что, больно? Я уже почти все. — Эльфийка наклонилась. Ее теплое дыхание коснулось шеи Эльрика. — Ой, ты зачем когтями коврик подрал?

— Отойди. — Император дернулся сам. Поднялся на ноги. Увидел себя в тускловатом серебряном зеркальце и замер:

— Эт-то что?

— Где? — Кина чуть заробела. Подошла сзади.

— Вот это. — Де Фокс ткнул пальцем в зеркало, из которого смотрел на него… Там, в зеркале, был не просто шефанго. В лице его не осталось вообще ничего человеческого. Высоко, на самом темени заплетенная коса подчеркнула и без того выпирающие скулы; еще резче выдвинулся вперед узкий, тонко очерченный подбородок; совсем уж огромными стали однотонные, миндалевидного разреза жуткие глаза. Даже горбинка на сломанном когда-то давно носу стала заметнее.

— Ой, а в профиль-то… — Кина вывернулась откуда-то из-под локтя. — Просто жуть!

— Спасибо. — Эльрик мрачно разглядывал себя, пытаясь понять, нравится ему или нет.

— Пожалуйста, — искренне ответила эльфийка.

— Так я вообще на человека не похож.

— А ты и не человек, — резонно заметила Кина. — Теперь ты такой страшный стал, что…

— Ну-ну, — с хмурым интересом подбодрил ее Эльрик.

— Что даже и не страшно. Просто помрешь раньше, чем испугаешься. — Она вскинула голову, заглядывая в лицо шефанго. — Так лучше. Правда. Страшнее, но лучше. Видно, что ты — другой. Совсем другой, чем мы или люди.

Де Фокс задумчиво потянул себя за косу. Расплести? Но что-то в новой прическе действительно было…

— Постригусь я, — буркнул Эльрик, отворачиваясь от зеркала. — А ты чего не спишь?

— Ну… Я же говорю, не ложилась еще.

— Угу. — Император взял трубку. — Понятно. Дело молодое.

Кина мучительно покраснела, но спросила с некоторым даже вызовом:

— И что?