– Ну что ж, когда вырастет, уйдет из общины, поступит на службу к какому-нибудь другому конунгу и будет в чужой стороне искать свое счастье…

Малыша, уже обмытого и укутанного, положили рядом с измученной, но счастливой матерью, и он сразу же присосался к поднесенной груди.

– Спасибо, – слабым голосом произнесла роженица, – у тебя умелые руки, Гуда⁶. Не зря тебя в свое время так назвали. Ты и на самом деле такая.

– Ну что ты, Сольвейг! Я просто знаю, как облегчить страдания, и особо не обращаю внимания на крики таких, как ты.

Гуда, уже пожилая женщина, добродушно засмеялась. Ее морщинистое лицо разгладилось и приняло действительно очень доброе выражение.

– Что ты стоишь, Рунгерд, словно камень на берегу фьорда? Зови счастливого отца, пора ему давать имя малышу.

Стукнула входная дверь, откинулась занавеска, сшитая из оленьих шкур, и в доме появился мужчина возраста лет сорока-сорока пяти, большого роста, в полном боевом снаряжении, раскрасневшийся от мороза. В одной руке он держал круглый раскрашенный щит, в другой боевую секиру с двумя лезвиями, направленными в разные стороны от рукоятки. Вокруг лица на светлых волосах, таких же светлых густых длинных усах и бороде свисали намерзшиеся сосульки. У входа он сорвал их и бросил в угол.

– Мальчик, – сказала ему повитуха, – ну, чистый турс, такой большой. Добрый воин будет. Имя-то ему какое дашь?

Мужчина склонился над малышом, усердно чмокающим над маминой грудью.

– Имя ему будет Альрик⁷.

– Хорошее имя. Оно поможет ему в будущей жизни.

– Он сам будет творить свою судьбу, Альрик из рода Бьерна! Всемогущий из рода Медведя! И да поможет ему Тор⁸!      ..

II.

– Тебе уже исполнилось пятнадцать лет, сын, ты стал совершеннолетним. Ты самостоятельно ходишь на охоту, и, надо сказать, охотник из тебя получился хоть куда, не чета некоторым. И двуручным мечом, что могут немногие, и луком владеешь отменно. Но, согласно нашему обычаю, ты должен доказать свою готовность к самостоятельной жизни.

Так говорил, сидя на табуретке, крепкий еще мужчина с седой головой и седыми же бородой и усами юноше, стоящему перед ним. Юноша был высокого роста, головой едва не доставал до потолка, крепкий, жилистый. Если не смотреть на его еще юное лицо, можно было, глядя на фигуру, смело набрасывать еще годков с пяток. Светлые длинные волосы обрамляли правильное лицо. Волевой подбородок с ямкой посередине указывал на твердость характера. Из-под низко надвинутой шапки смотрели живые голубые глаза.

– Чтобы доказать, что ты совершеннолетний, тебе надо будет самому, только с ножом и рогатиной, на глазах у всех убить медведя.