Ночь. Лес в окрестностях имения Берзиньша. Нестерпимая боль, из-за которой текут слезы. Тугой кляп, от которого едва не выворачивает челюсть. Вокруг какие-то люди. Тихо переговариваются на непонятном языке. Настолько непонятном, что вывод только один: СЛАВЕНЫ! Господи, спаси и сохрани! Господи, помилуй! За какие грехи им это все?

— Я задам вам несколько вопросов, и от того, насколько полные ответы я на них получу, зависит, останетесь вы живы или нет…

Когда Волков служил в армии, то хорошо усвоил одно правило: как бы хорошо ни охранялся объект, как бы ни совершенна была сама система охраны, тот, у кого повседневная деятельность связана с этой территорией, непременно знает, как можно туда проникнуть, преодолев любые посты. И еще. Никто не знает подворье, расположение помещений и переходов лучше тех, кто там живет. В данном случае замковые слуги были куда более предпочтительнее других обитателей.

— А если они соврали? — Горазд задумчиво посмотрел на два распростертых тела.

— Мы скоро это узнаем, — равнодушно бросил Виктор, едва сдерживая охватившую его дрожь нетерпения.

Ну да, он опять нарушил свое обещание и прикончил пленников. Правда, обещание оставить им жизнь лишило их удовольствия испытать на себе методы экспресс-допроса в полевых условиях. Они умерли чисто, без мучений. Виктор вообще предпочитал обходиться без зверств, они не могли принести облегчения его боли. Ведь, в конце концов, всех ждет одно — смерть. Так к чему растягивать процесс? Тем более что пытать людей ему противно, даже когда нужно получить информацию. Когда без этого было не обойтись, он предпочитал отключаться и действовать, словно робот, представляя, что перед ним не люди. Будто все происходящее — просто навороченная компьютерная игра, кровавая, жестокая, но игра. И в любой момент можно нажать на «рестарт».

В замок они проникли через участок стены, который под воздействием времени уже начал обрушаться: изобиловал трещинами и выбоинами, которые давали возможность с легкостью карабкаться наверх. Ноги и руки столь удобно ложились на выступы, что поневоле думалось о тех, кто отправлялся в самовольные отлучки или возвращался домой слишком поздно. Этим путем они, должно быть, пользовались весьма часто. Не возникало сомнений и в том, что кое-какие упоры и выемки имели рукотворный характер. Люди явно предприняли кое-какие усилия, чтобы было удобнее пользоваться этим проходом. По большому счету, ватажники сейчас не карабкались, а поднимались вверх по лестнице, выбитой прямо в стене. При штурме от такого прохода пользы практически никакой, а вот если так, втихую, — дело совсем иное.