– О, Гроб, здорово, ну ты и боты себе нарыл! – откуда-то с другой стороны дверного проема приглушенно отозвался Зырик.

При этих словах в пустом дверном проеме появился Гробовщик. Карат его сразу узнал, даже не видя лица, ведь одежда такая, что ни с кем не перепутаешь. Все радикально черное, нет ни одного пятнышка, выбивающегося из похоронной гаммы. Даже косынка, поддерживающая травмированную или раненую руку, такого же мрачного цвета. Трости только не хватает, ну да с ней неприятность приключилась.

Нет, одно яркое исключение в образе все же имеется, но к гардеробу его отнести не получится, потому как выбивающуюся из минорной гаммы вещь держат в руках.

Именно она всецело приковала внимание Карата, он с трудом удержался, чтобы не выпучить глаза, состроив гримасу величайшего изумления.

Гробовщик, остановившись в проеме, медленно обвел присутствующих взглядом абсолютного императора всея Вселенной, в силу чудовищного недоразумения угодившего в общество крайне вонючих слизней, и, остановив взгляд на Карате, заговорщицки подмигнул ему из-под черной маскарадной маски.

В руках Гробовщик держал ярко-розовые тапки с нелепыми помпончиками.

Глава 34

Глава 34

Не переставая насмешливо посматривать на серьезно опешившего Карата, Гробовщик неожиданно-мелодичным голосом профессионального певца несерьезных жанров поздравил Ската:

– Вижу, вы сегодня с уловом. Похвально, умеете.

– Ну так у нас не все такие, как Зырик с Роликом, кривым мизинцем деланные, встречаются и почти нормальные.

Гробовщик, отвернувшись от Карата, уставился на Пастора. Тот, старательно доскребая лапшу и не глядя на наемника, молча пожал плечами. Складывалось впечатление, что между ними происходит молчаливый диалог, понятный лишь им одним.

Карат тоже ничего не понимал из этих «гляделок», зато прекрасно помнил излюбленную угрозу Дианы, по любому поводу обещавшей, что заставит оппонента приносить по утрам ее тапки (при обязательном условии, что оппонент мужского пола). Глядя на то, что Гробовщик держит в руках, любой, кто хоть самую малость знаком с этой девочкой, заподозрит, что без нее здесь не обошлось.

Больше Карат по этому поводу ничего сказать не мог и, наблюдая за черной фигурой с розовым пятном, все больше и больше недоумевал – его первоначальная гипотеза, зародившаяся при виде неуместного здесь предмета обуви и прекрасно объясняющая подоплеку происходящего, трещала по швам. Все дело в том, что Гробовщик ни капли не походил на человека, который пребывает под чарами далеко не последней нимфы. То есть он не выглядел улыбающимся до ушей слюнявым идиотом, не способным помыслить ни о чем, кроме объекта своей искусственной страсти.