Кегля подпрыгивал на месте, отбегал подальше и уже оттуда принимался славить Маньку на всю деревню:

– Сука ты, Манька, сука! «Приму» пожалела для старика, поганка! Ничего, еще прибежишь ко мне, сука! В ногах будешь валяться! Рыдать будешь, сука!

– Да ладно, – ковыляла к лавке Лизка, главная деревенская самогонщица. – Ты что, Мань? Это ж Кегля! Куда ж мы без него?

– А мне похрен! – громыхала Манька. – Вон, пусть Воробьиха отдувается. Надо же этакую пакость развести? А ты знаешь, что на той неделе ко мне рогатый от Кегли приходил с полусотенной? Всю святую воду на него извела! Это все ты, Лизка! Сколько он тебе уже задолжал, сколько?

– Да за ведро уж, считай, – прикидывала на пальцах Лизка.

– Вот! – окатила вымазанные грязью стекла из ведра Манька. – И ведь никакая зараза его не берет, подлюку!

– Побойся бога! – перешла на шепот Лизка. – А ну как загнется? Где мы другого держалу найдем? Одна Воробьиха не справится, старая уже. То колодец на ее стороне заилится, то заборы залиствятся, а у нас-то все чин-чинарем. Даже черти – и те как на подбор. Шерстка что твой велюр!

– Не торгую я велюром, – раздраженно хлопнула дверью Манька – и снова открыла ее лишь для того, чтобы выпалить в спину хромоножке Лизке – А держала сам находится. Сколько уже минуло перекатов с самого первого? Со счета сбились? Шестьдесят лет перекатываемся! Когда по разу в сезон, а когда и еженедельно. Еще при мамке моей начали! И всегда в каждой деревне по два держалы. И только в нашей с самого первого – Кегля и Воробьиха, никакой ротации, мать их.

– И что, так хорошо, что они меняются там, что ли? – обернулась Лизка.

– А мне то неведомо, – выудила из кармана засаленного фартука сигаретку Манька. – Я в нашей деревне живу. Тебе чего еще надо?

– Масла подсолнечного, – неуверенно пробормотал Циркуль, прижимая к груди гобеленовую сумку. – Бабка послала. Воробьиха которая. Только нерафинированного чтобы.

– Это еще зачем? – насторожилась Манька. – Переката ждать, что ли?

– Не знаю, – пожал плечами Циркуль, явно увеличивая собственное сходство с чертежным инструментом. – Говорит, прогоркло старое.

– Пить ей его, что ли? – проворчала Манька, выхватывая из рук Циркуля пузатую бутылку. – Отчего Кегля масло не покупает? Во всех деревнях, даже в Москве держалы с маслом перекаты встречают, а Кегля обходится. С чего бы?

– Так у него это… – почесал нос Циркуль, – аллергия вроде. Бабка говорит, он по молодому делу на маслобойне работал, ну и упал с яруса на бочку с маслом. Лбом приложился, до сих пор у него шрам на лбу. Ну и эта… аллергия.