– Наилучшее, на которое хватит тебя и твоих иллюзионистов.

– На всю Чурму?

– На все города Империи.

– Это невозможно.

– Это возможно.

– Да. Конечно. Когда?

– Сегодня ночью.

– Да. Конечно. Я могу идти?

– Мои демоны пойдут с тобой.

А ночь тянулась и тянулась. С момента прохода терминатора через Чурму, когда Генерал начал серию быстрых телепортаций, и до двух клепсидр перед рассветом, когда небо загорелось иллюзией Ползача, на улицах города, в закоулках и парках, в порту и в домах шла своим чередом ночная жизнь столицы. Обитатели ее приняли изменения, случившиеся на высших этажах Замка, с холодом и спокойствием, свойственным стреляным политическим воробьям. Посторонний наблюдатель по поведению их и не догадался бы о событиях, случившихся несколькими днями ранее – а уж тем более о событиях продолжающихся, поскольку ни одна из телепортированных с Шестерни персон не высунула пока что носа на улицу – до самого начала операции «Прилив», да и сама операция длилась не дольше, чем несколько фитилей, и немного оказалось свидетелей непосредственных действий урвитов. Прежде всего потому, что урвиты по определению предпочитали действия внезапные и скрытые; вдобавок в основном они были незаметны для не-урвитов или персон, лишенных артефактных субститутов дымника (как, например, популярные в высших сферах, хоть и предельно дорогие, «белые очки»).

Когда там появился Генерал с отрядом из Шестерни, в крепости Баурабисса пребывало около тысячи урвитов – и ни один из них не принес еще присягу Бирзинни. В ближайших казармах и в своих домах в пределах города находилось еще пять тысяч. В сумме это составляло примерно треть Армии Ноль, костяк корпуса урвитов Империи, который с момента его создания находился под командованием Железного Генерала. Мог ли он поэтому быть уверен в верности каждого из урвитов? Нет, конечно нет. Но с большой долей вероятности он мог делать ставку на верность урвитов как сообщества: традиция, неотделимой частью которой и являлся Железный Генерал, определяла понятие урвита так же сильно, как и сама возможность использовать магию. Предав ее – традицию, – они предали бы самих себя, собственное о себе представление.

К моменту появления Железного Генерала переговоры между Бирзинни и штабом Армии Ноль дошли уже до той типичной для подобных ситуаций мертвой точки, которая означала просто убийственную для какой-либо дипломатии конкретизацию «неприемлемых условий» для обеих сторон. Все чувствовали, что находятся в патовой ситуации: никто ничего не выиграет, если попытается изменить нынешнее положение, потому что оно – лучше любых изменений. Ни одна из сторон не могла в своих уступках податься ни на шаг, не ослабляя тем самым собственной позиции – вплоть до опасности полного проигрыша включительно.