Это была Инга, и не Инга одновременно. Внешне она оставалась точно такой же, а вот внутренне… Ничего от той девушки, которую любил Бур. Существо на площади излучало силу, силу, нуждающуюся в выходе. От Инге остались только внешность и имя, а посреди площади в метре от земли парила почти всемогущая Арна.

Всеволод стоял за спинами сбежавшихся на площадь людей и смотрел на неё. Грусть сковывала сердце. Молодая девушка миновала этап женщины, превратившись в божественную или какую-то ещё сущность. Прав Балаган, теперь всё точно изменится.

Всеволод видел, как она скользит взглядами по лицам, ища его. Наконец, нашла, остановилась. В мудрых зелёных глазах, которые стали ещё ярче и насыщенней, проступило понимание…

И тут люди стали опускаться перед ней на колени. Со стороны администрации в окружении своих помощников и телохранителей шла Амалия Поклонная. Охрана пробила коридор сквозь стоящую на коленях толпу, и глава Новой Москвы, равная среди прочих, приклонила колено и опустила голову в знак признания силы стоящей перед ней Арны. Через минуту на ногах остался стоять лишь Всеволод, с печалью глядя на женщину, которую он любил, которая могла жить с ним, быть матерью его детей, но добровольно выбрала путь родоначальницы нового культа.

Всеволод кивну ей, приветствуя и прощаясь одновременно. Он видел, как исказилось от боли её лицо, но ничего исправить уже нельзя. Развернувшись, он обошёл людей и направился в сторону гостиницы. Больше его тут ничего не держало.

– Бур, вернись, она ждёт тебя, – стоя в дверях, произнёс Дима.

Всеволод, который не торопясь собирал вещи, посмотрел на друга, словно не понимая, о чём он говорит.

– Где она сейчас?

– В администрации, там какое-то очень важное совещание.

– Вот и ответ. Если бы я был нужен, она попыталась бы поговорить со мной. Но по какой-то причине не нашла для этого времени. И потом не найдёт. Она больше не принадлежит себе.

– И ты обиделся?

Всеволод застегнул рюкзак и посмотрел на опустевший номер.

– Даже не знаю. Наверное, – вполне честно признался он. – Она выбрала свою дорогу. И я даже готов признать, что эта дорога гораздо важнее и полезней, – он сделал паузу, – может. А может и обернуться нечто жутким. Я сделал всё, и теперь мне пора уйти. Прощай, друг.

Балаган ещё минуту стоял, загораживая проход, но поняв, что этим ничего не добьётся, отошёл в сторону.

– Прощай, друг, – протянув Всеволоду руку, попрощался он. – На чём поедешь?

Бураков пожал руку.

– Джип возьму. Не возражаешь? Закину кое-что в багажник, остальное оставлю вам.

– Может, лучше броню?