– Завершить сделку, которую заключил с нами Сирил и все зеленые, – гневно отчеканил Хафдан. – Мы договорились принести в жертву Меланту исходя из того, что это вернет равновесие сил и обеспечит положение, при котором ни одна из сторон не сможет начать войну с расчетом на победу. – Он кивнул в сторону стеклянной стены, через которую виднелась стоящая у причала яхта. – Теперь, конечно, понятно, почему Сирил отдал девчонку с такой готовностью. Он уже держал полный набор тузов в рукаве.

– Я не знал ничего ни о Кэтскиллзе, ни об этих воинах до сегодняшнего дня, – возмутился Сирил. – Это все Николос. – Он метнул взгляд на Александра. – Или Александр.

– В таком случае вы должны быть на моей стороне, – ответил Хафдан. – Независимо от того, чей это был заговор, фактом является то, что сейчас в тех деревьях и на яхте достаточно воинов, чтобы перебить всех серых в Нью-Йорке. Поэтому я собираюсь их уничтожить и вернуть равновесие, о котором мы договаривались.

– Вы не можете это сделать! – зарычал Александр. Но за угрозой чувствовалось отчаяние. – Ференцо, вы не позволите ему убить столько зеленых.

– Он и не убьет, – заверил Николос, холодно глядя на Хафдана. – Потому что, если он это сделает, погибнет такое же число детей серых.

Лицо Хафдана окаменело.

– Что это значит?

– Я говорю о двадцати воинах, которые уже на позициях в Квинсе и Бруклине. Скажите ему, господин следователь, – полиция видела, как они сошли с яхты.

Хафдан прорычал что-то на непонятном языке.

– Ах ты пещерный…

– Успокойтесь, – перебил Николос. – Они там не для того, чтобы убивать детей. Но все изменится в ту минуту, как от ваших рук погибнет наш первый воин.

Несколько томительных мгновений они злобно смотрели друг на друга. Затем Хафдан медленно опустил руку на колено.

– Эти воины живыми отсюда не уйдут, – тихо предупредил он. – Был договор, и этот договор будет соблюден.

– Вот и открылась правда, – проговорил Александр. – Когда серые говорят о мире, то на самом деле имеют в виду уничтожить побольше зеленых.

– Видите, в чем проблема, Роджер, – сказал Торвальд. – Старая вражда и ненависть сидят очень глубоко.

– Нет, – раздался голос Кэролайн. – Во всяком случае, так не должно быть. Ведь три поколения жили в мире. Неужели же это ничего не значит?

– Не для тех, кто прошел войну, – сказал Александр. – Не для тех, чьи дома разрушили, а семьи убили.

– Хорошо, – сказал Роджер. – Если вам так дорога ваша ненависть, оставьте ее себе. Но зачем же взваливать ее еще и на детей и внуков?

– Дети пойдут туда, куда укажут взрослые, – угрюмо заметил Хафдан. – А уж особенно дети зеленых.