– Одну минуту.

Послышался звук шагов – Гуго прошел в соседнюю комнату, – негромкие голоса, мужские, затем женский, а еще через секунду де Гир услышал:

– Да?

И едва сдержал тяжелый вздох: так непохож был этот больной, усталый и слабый голос на то, как еще недавно говорила жизнерадостная, полная сил Всеслава.

Сдержал вздох и ответил:

– Рад тебя слышать.

– Жаль, обстоятельства неудачные, – попыталась пошутить женщина.

– Попробуем их исправить.

– Франц, мы оба знаем, что это невозможно. Уже невозможно. Я потеряла всех.

В ответ можно было только соврать, и теперь уже попытался великий магистр:

– Мы не сидим сложа руки, Всеслава, ни я, ни Сантьяга. И есть основания…

– Нет оснований, мой дорогой и очень неожиданный друг, – мягко перебила рыцаря женщина. – Ярина погибла, Параша погибла, Ямания, Мечеслав… Мы все знаем, что Всеведа не остановится и будет преследовать меня и моего ребенка до конца.

– Как я уже сказал, нужно бороться.

– С кем?

– Да хоть со всеми.

– Со всем миром?

– Ты боишься всего мира?

– Я боюсь за ребенка! – Всеслава закусила губу, помолчала, тяжело дыша и чувствуя, что разговор отнял у нее много сил, после чего продолжила: – Ты меня знаешь, Франц: я умею рисковать. Нельзя подняться на самый верх, избегая сражений, и я их не избегала. Нельзя удержаться на самом верху, избегая сражений, и я их не избегала. Я достаточно дралась, но эту схватку проиграла и не удержалась на вершине – да. Я падаю. С каждой секундой – все быстрее. Мы оба знаем, что я еще могу учинить междоусобицу – есть воины, которые пойдут за мной, – однако я их не поведу, потому что не собираюсь рисковать жизнью ребенка. Считай, что я сломалась, Франц. – Всеслава грустно улыбнулась. – Я знаю, что вы, рыжие, презираете сломавшихся, но я все равно это скажу.

– Ты не сломалась, – тихо ответил де Гир. – Любовь – это не слабость и уж тем более не поломка.

– Термины не имеют значения, Франц, я хочу спасти ребенка. Я готова на все, но сейчас я могу очень мало, почти ничего, и умоляю о помощи.