Здесь хоть немного сарай от снега прикроет. Макс наконец справился с дверью и вошел в конюшню.

— Пойду, посмотрю, где лошадей можно привязать, — объяснил он мне.

Ага, так ему кто-то и поверит. Явно ведь погреться решил. Я попытался до конца открыть дверь, но из-за наметенного снега сделать это оказалось совсем не просто. Пришлось налечь изо всех сил. Ветрицкий выскочил из саней, закинул за спину рюкзак с прицепленным к нему чехлом с луком и распахнул вторую створку. Ему это удалось без труда — снегу с той стороны нападало куда меньше.

— На, подержи. — Я отдал ему штуцер и вещмешок и снова приналег на дверь.

— Лед! — Крик Макса заставил меня оторваться от сворки и раздраженно выпрямиться.

— Чего? — Зачем так орать? Нельзя подойти и нормально сказать?

— Лед! Сюда, быстрее!

Я чертыхнулся и зашел в конюшню. Ничего не понимающий хуторянин оглянулся на сани и пошел за мной.

— Че орешь? — рыкнул я на Макса, который чуть ли не подпрыгивал от нетерпения у привязанной к столбу лошади. Ну, лошадь, ну, не распряженная. Выходит, этот паренек только что откуда-то прискакал. Теперь понятно, почему он такой замерзший. Но хоть убей, не понимаю, из-за чего все эти крики.

— Клеймо!

Я пригляделся внимательней и разглядел выжженное на крупе тавро. Очень простое тавро. Круг, вписанный в треугольник. Сзади раздался шорох шагов. Рванув из кобуры «кольт», я резко развернулся и вскинул пистолет.

Все сомнения — мало ли как здесь мог оказаться конь с клеймом Нижнего хутора? — улетучились, стоило мне взглянуть в сверкающие глаза хуторянина. Я нажал на курок, и парень подавился собственным криком: тяжелая пуля, выпущенная почти в упор, ударила его в лоб и отшвырнула на пол. Оскалившись — из-под верхней губы полезли белые клыки, — вампир приподнялся на локтях, но я подскочил и выстрелил сначала в левую сторону груди, потом в правую. Уж и не помню, откуда в голове засело, что у кровососов два сердца. Пули сорок пятого калибра раздробили ребра и должны были в клочья разнести внутренности, но обольщаться не стоило: пули надрезанные и первый выстрел в голову вообще полчерепа снес. И уж если дыра во весь затылок эту тварь не остановила…

— Макс, Ворон, на руки! Коля, осиновые стрелы доставай! — на одном дыхании проревел я, сунул пистолет в кобуру и выхватил нож.

Макс ухватился за дергающуюся руку вампира и навалился на нее всем телом. Влетевший в конюшню Ворон поступил умнее, схватив стоящие у стены вилы, размахнулся и пришпилил правую руку кровососа к доскам пола.

— Дверь держи! — Мой крик заставил бестолково суетящегося вокруг нас Ветрицкого заняться делом. Я упал на колени прямо в черную лужу крови, левой рукой ухватился за волосы и, оттянув голову вампира назад, резко ударил вниз занесенным ножом. Клинок вонзился в открытое горло. Лезвие с хрустом рассекло гортань, черная струя крови ударила мне в лицо. Руку словно пронзил электрический разряд, но я не останавливался и продолжал выдергивать и снова всаживать нож. Рассеченное когтями оборотня предплечье заломило, лезвие тесака из темно-синего стало черным. Шея кровососа превратилась в сплошную рану, а эта тварь все никак не желала подыхать. Наоборот, вампир делал все возможное, чтобы сдохли мы: его левая нога взметнулась вверх и, неестественно выгнувшись, угодила прямо в лоб Максу. Тот кубарем покатился по полу.