А того аиотеека, что упырем обернулся, он теперь с собой возит. Говорят, может его обратно упырем обернуть да на врагов своих натравить.

У него там… (кажется, говоривший мотнул головой в некоем направлении) таких целое племя живет.

Он над людьми и на тут, и за Кромкой властвует. Захочет, и сможет тебе после смерти путь к предкам преградить. И будешь ты по земле неупокоенным демоном шляться!

— Да как это он может меня, да к моим же не пустить? Да кто его Там слушать-то станет?! — справедливо возмутился благодарный потребитель всей этой лапши.

— Он — может. — В голосе сказавшего это звучало такое убеждение, что я и сам чуть ему не поверил. — Так что ты лучше его не зли. Он с виду-то добрый, но коли разозлится… Одну из жен своих в такую страхолюдину превратил, что ее взрослые мужики за поприще обегают. А все потому, что перечить ему вздумала… Когда по весне мне верблюд на ногу наступил, так она меня лечить приходила. А потом еще полгода по ночам в кошмарах снилась.

— А вот и врешь, — не выдерживает «цокающий» голос. Не может такого быть, чтобы чужой шаман над нашими посмертиями власть имел! Разная у нас кровь. Порчу навести или мор пустить — такое еще куда ни шло. А чтобы такую власть…

— Эх, дурень ты, дурень, — охранник с головой окунулся в возможность почесать языком и явно был благодарен тому, кто эту возможность ему предоставил, так что говорил со всем возможным добродушием. — Пенек лесной. В том-то и сила нашего Дебила, что он такую Власть имеет даже над чужой кровью. Потому как, говорю же тебе, не человеком он родился, а теленком, да еще и белым. Да ведь у них все племя такое — Ирокезы! Раньше про него и не слышал никто, а он взял кучу народа из степняков, из горцев лесных и прибрежников, всех смешал, да ирокезов своих и вылепил.

— Тьфу-тьфу-тьфу… И зачем ему таким паскудством-то заниматься понадобилось? Издревле люди жили, как предки их пример подали. Так чего, спрашивается?..

— А того, что пока он того не сделал, аиотееки всех по одиночке били. А он всех вместе свел — и уже две Орды огромные в пух и прах размели и добычу взяли немерянную! А вы-то, небось, им дань платите да баб своих отдаете?

— А ты, выходит, тоже ирокез энтот?

— Не. Я из Великого Улота. Слышал, небось?

— Так чего же ты его своим шаманом называешь?

— А с того, что он и есть мой шаман, поскольку в нашем войске всех между собой кровавым узором соединил.

— А ты согласился?

— А чего не согласиться, коли он нашему Царю Царей родня близкая? Да и вождем у нас сам Лга’нхи — Великий Герой с Волшебным Мечом.