Было все превращено в полный хлам и бездействовало. И она, просто теперь лежала. Без движения. И только работали в груди под деформированной и раздавленной вместе с врощенными человеческими гибридными легкими еще водородные обе экранированные батареи. И гудел еще генератор. И это показывалось на экране встроенного в ее поврежденный бронированный металлический череп видеомонитора.

Вера попробовала встать, но бесполезно. Ноги бездействовали. Только, откуда-то из переломанной гидралики брызнуло масло. Оно смешалось с текущей кровью. Стекая в общую кровавую лужу из раздавленного гидронасоса, и специальной емкости рядом с гудящим водородным генератором, где-то в глубине самой машины ТОК715 из перемолотой гусеницами 28тонного тяжелого тягача, вперемешеку с металлом живой плотью. Ноги были на месте, но превращены в полный переломанный хлам.

Руки тоже бездействовали и были в таком же состоянии. И это показал видеоэкран монитора. Вера лежала на земле на спине и крутила по сторонам контуженной машины ТОК715 изувеченной головой.

Это был конец. И машина поняла это. Данные говорили сами за себя. И оставалось только сделать последнее. Когда она увидела их. Тех, кто гнался за ней.

Те, кто гнались за ней, выпрыгнули из кабины гусеничного АТ-Т, стоящего в метрах десяти от поверженного и погибающего лежащего в гусеничной калее робота-гибрида.

— Кончать эту тварь надо! — произнес майор Филлипчук — Похоже, не сдохла еще, сучка механическая! Живучие гады!

— Еще не сдохла?! — прорычал злобно и презрительно, подходя ближе всех окруживших ее Веру, сам майор Виктор Кравцов — Сейчас сдохнет!

Он направил стволом свой 9,39мм ВАЛ в смотрящее на него напуганное изуродованное и обезображенное девичье лицо человекоподобной машины.

Точно в смотрящий на него горящий ярким, мерцающим из-под глазного нарощенного в глазнице живого яблока робота неподвижный красный глаз.

Машина молчала. И немогла говорить и даже кричать, но возможно кричала и звала на помощь, где-то внутри себя, взывая к Скайнет до последнего по еще работающей внутренней связи. Но этот взгляд, который Кравцов видел, одним уцелевшим и живым и неживым уже глазом обреченной машины. Машины жаждущей жить, но принимающей теперь свою смерть от его рук, рук человека. Она смотрела только на него, Виктора Кравцова и возможно ждала его окончательного смертного приговора и решения.

— Что молчишь, тварь! — произнес он ей, смотрящей на него не отрываясь и словно пытаясь навсегда запомнить, перед своей скорой смертью. И он передернул затвор автомата. Он тогда еще не знал, что этот единственный горящий из-под человеческого глаза, глаз робота ТОК715 будет преследовать Виктора Кравцова до конца его дней в его снах, как вечный ночной кошмар. Как некая кара и возмездие всех уничтоженных лично им машин.