Микс глубокомысленно покачал головой:
– Так уж устроен Центральный порт.
– Заткнись, Микс! Ты его тоже не видел.
Хорс обернулся к проводнику, который был едва виден в его огромной тени.
– Ты уверен, что мы ищем именно эту забегаловку?
Проводник кивнул и потер свою больную ногу.
– Спроси кого хочешь, – сказал он. – «Клетка» – единственное место, куда Хэтчет приходит промочить горло.
Он тревожно посмотрел вдоль улицы в обе стороны; маленькие глазки его бегали из стороны в сторону.
– Не заметно, что она вообще открыта! – сказал Микс.
Похожий на хорька проводник пожал плечами и поправил свой потертый воротник.
– Ты спросил, куда ходит Хэтчет, когда приплывает в Нарни, – ответил он. – Я тебе показал.
Он прокашлялся и потер своим большим пальцем о средний и указательный, глядя на Микса.
– Хорошо, хорошо! – сказал второй помощник, отдавая проводнику серебряный лой. Тот сразу же растворился в полумраке улицы, оставив моряков и Сефию со Стрельцом стоять перед таверной.
– Одна не ходи, Сеф, – сказал Хорс. – Пойдем вместе с нами.
– Да, это будет отличная история! – добавил Микс.
Сефия внимательно смотрела на их лица. Вот Хорс, с его широко посаженными глазами и постоянной улыбкой, от которой на его щеках не исчезают ямочки, а вокруг рта – морщинки. А вот Микс с его большим носом и выщербленными зубами. Как бы она
Но потом, подняв глаза, на полу птичьей клетки она увидела знак (), который искала уже долгих два года, – он затаился там, словно паук в центре паутины.
Знак совсем небольшого размера – нипочем не заметить, если не искать специально. Но Сефия так хорошо знала очертания этого знака, что увидела бы его и с закрытыми глазами.
Две изогнутые линии – это родители. Одна изогнутая – это Нин. Прямая линия – она, Сефия. А круг – это то, что она должна сделать: узнать, для чего существует книга, кто забрал Нин и убил отца, и, если сможет…