– Майка, помнишь того высокого мужчину, который обращался к тебе? – спросила она у шагающей рядом девочки и, когда та кивнула, добавила: – Откуда ты его знаешь?

– Он приходил к нам на Маяковскую, побил мою сестру, требовал, чтобы та отдала долг хозяину бара, которому ты выбила глаз.

Что-то такое Гончая и ожидала услышать.

– А тебе он что-нибудь сделал? – Она старалась говорить спокойно, но затвердевший голос выдал волнение. К тому же, несмотря на любые уловки, Майка всегда чувствовала перемену ее настроения.

– Хотел. Но сестра сказала, что все отдаст, и он меня не тронул.

– И не тронет. Даже если захочет, – заверила девочку Гончая и, чтобы поднять ей настроение, предложила: – Может, перекусим? Теперь есть на что.

Майка просияла.

– Давай. И еще можно чая, горячего? А то мне что-то холодно.

– Чая обязательно.

Гончая взяла девочку за руку и решительно направилась к бару, который украшала крупная вывеска «ВОДКА – ШАШЛЫК». Майка тоже взглянула на вывеску и неожиданно спросила:

– Что там написано?

– Что чай у них тоже есть, – вышла из положения Гончая.

Несмотря на броскую вывеску, бар не представлял собой ничего особенного. Грязный, давно не мытый пол, на котором в шахматном порядке стояли пять круглых обеденных столиков. За двумя из них, беспрестанно размахивая руками и громко разговаривая, обедали пять человек. На месте раздачи стоял железный мангал, где жарились сомнительного вида мясные тушки. За ходом этого процесса наблюдал смуглый коренастый шашлычник в измазанном жиром и сажей фартуке. Рядом с мангалом Гончая заметила накрытый листом фанеры деревянный ящик, очевидно, используемый шашлычником в качестве стола раздачи, а за его спиной грубо сколоченный стеллаж, заполненный разнокалиберными пустыми бутылками.

– Выпить, закусить? – поинтересовался шашлычник, глядя на вошедших.

Гончая подумала, что ему нечасто доводилось видеть в своем заведении женщину с ребенком. Возможно, что и никогда.

– Показывай, что есть, – потребовала она.

При ближайшем рассмотрении заявленная на вывеске водка оказалась обыкновенным мутным самогоном, а шашлык – запеченными на решетке крысами. Правда, сам шашлычник, не моргнув глазом, заявил, что это морские свинки. Гончей приходилось есть и то и другое, и большой разницы между мясом крыс и морских свинок она не заметила. Разве что крысятина была пожестче и грубее, а вкус так вообще не отличался. Она повернулась к разглядывающей мангал Майке:

– Будешь?

Девочка втянула носом вьющийся над углями легкий дымок, насыщенный запахами жарящегося мяса, и кивнула. Гончую это не удивило. У жителей вечно голодной Маяковской любое мясо почиталось за деликатес, а Майка как-никак прожила там шесть лет, и ей не привыкать.