То-то удивились назавтра врачи медчасти, когда не обнаружили рака у этого старика. Опять свалили всё на невероятные резервы человеческого организма. И ведь старичок-то, ничего не мог сказать в свое оправдание, по этому поводу. Без сознания ведь он был во время нашего общения, поскольку, само сознание, тогда было со мной.

На следующий день я попросился у Андрея слетать на Землю — попрощаться с родителями перед путешествием. В связи с последними событиями на базе меня переводили куда подальше, то есть в необъятные неизвестные внешние миры. На какую-то очередную засекреченную базу где-то там во вселенной.

— На Земле уже есть свой Супермен, есть и свой Бэтмен. Ты что решил разбавить их компанию настоящим русским мужиком? Или кому-то решил напомнить о себе? — пошутил Андрей.

— Надо попрощаться с мамой, с папой. А учить жизни с помощью железных кулаков зеленую молодёжь или, хуже того, перезревших взрослых дядей я совсем не хочу. Тут я бессилен. Как, впрочем, и вы. Учить надо начинать с пеленок, и совсем не кулаками. Учить людей быть великими Людьми-Богами, а не самодовольными вырождающимися Обезьянами. Да и вообще, тупое, глупое суперменство перестало меня привлекать. Великой крутизны хочется, пока ты слаб телом и, главное, духом. Теперь же у меня совершенно другие желания. Нормальные земные желания. Например, пройтись босиком по воде, почувствовать вечное спокойное течение реки…

— Ты повзрослел, Гриша. Это уже речь не мальчика, но мужа, — мне показалось, что Андрей сказал это с легкой грустью. Такой, когда родители вдруг понимают, что их маленький несмышлёныш стал уже совсем взрослым…

— Я становлюсь таким, как вы? — обрадовался я.

— Да. Но только начинаешь, — подтвердил Андрей. — Тебе ещё надо многое узнать. И не только, что такое альтруизм или, что такое эмпатия. Слышал такие слова? — опять папа-учитель в своем репертуаре. — И таких слов ещё много.

— Разберёмся. Дай срок, — я чуть не добавил «папуля».

— Да, ты разберешься. Я почему-то в тебя всегда верил. Привязался к тебе, как к сыну. — Андрей всё-таки подтвердил мои догадки. — Даже в свое время за это по голове получил. Любой землянин, пока он один, он ЧЕЛОВЕК, но как только соберутся в группу больше трех, начинаются амбиции, требования, делёжка… Сразу что-то надо взять, ухватить от жизни. А ты не такой. Ты мог отдавать.

— Да-а? Как интересно! — Хотя в глубине души я понимал, что ирония — это лишь мой способ защиты стандартного землянина от констатации факта, что я хороший человек, а ведь на Земле быть хорошим человеком, то есть «лохом», теперь не модно.