Но тут вдруг ближайшие деревья действительно пропали, расплылись в полупрозрачном мареве, и появился внушительный проход в виде эллипса прямо в чаше. Молодой человек вступил в него, благо размеры прохода позволяли, и пропал. Девчонки, видя мою нерешительность, схохмили про мою детскую неуверенность, схватили меня за руки и подтолкнули к проходу… И я тоже шагнул в проход. Инженер, не отставая от меня ни шаг, также «смело» шагнул следом за мной. Девчонки вошли последние. Мы почти без затруднений продавили упругую невидимую стену и… Так мы все оказались в просторной пещере.

Проход тут же закрылся. Стало темно как у… Но ненадолго. Тут вдруг посох проводника начал излучать белый свет, пусть и слабо, но освещая пещеру.

— Да будет свет, да сгинет тьма, — не выдержал я.

Девчонки исподтишка взглянули на меня и вполголоса затараторили на какой-то тарабарщине, снова изображая молитву. Вскоре прямо в скале материализовался другой проход. Мы, не задерживаясь и уже больше ничему не удивляясь, «смело» шагнули в него и оказались в другой пещере. Здесь было, по крайней мере, сразу светло. Неяркое сияние лилось, откуда сверху. Соображать, что происходит, и удивляться было некогда. Интересней было, что будет дальше? Так чья теперь очередь читать молитву? Наблюдать за действиями принимающей стороны было, конечно, очень увлекательно, особенно понимая, каким будет результат. В этот раз больше никто не молился, а просто блондин легким прикосновением посоха открыл массивную каменную дверь, и мы вышли в город, а дверь точно не одну сотню кг весила.

— Так ты можешь определить, где мы вышли? — спросил я у инженера. — И где сейчас наш корабль?

— Нет. Навигатор я уже отключил, работать он «не хочет», — ответил инженер. — При попытке определить наше месторасположение, хотя бы примерное, он сразу начинает «глючить» и «вылетает». Поэтому после его сотой безуспешной попытки я его выключил. А, ведь тут, кроме наших зондов, никакой системы позиционирования нет, с чего ему ошибаться. Кто-то преднамеренно его с толку сбивает. Ну, ориентировочно, можно сказать, что мы где-то на северном полюсе.

— Не похоже что-то это на северный полюс, — я огляделся вокруг. — Так что теперь и на корабле нас тоже никто не видит?

— Угу. Никто. Наши маячки тоже нейтрализованы. И найти нас теперь невозможно. Никто вообще не знает где мы. Так что не волнуемся и любуемся окрестностями.

Любоваться, конечно, было чем. Пред нами предстал Город поразительной красоты, просто изысканной лепоты. Мы пошли по улице, на которой дома поражали своими формами и обилием красок. Все дома были деревянные, но что это были за дома. Я понял, что значит хоромы. В первую очередь они поражали своей высотой и остроконечными крышами. Высота всех домов была сравнима с высотой наших современных многоэтажек. А ведь это были всего лишь деревянные дома, и максимум имеющие три этажа. Наверно, в трехэтажках жили большие семьи, решил я. На каждом коньке на крыше был свой тотем, в основном это был зверь очень похожий на нашего медведя. Мы шли по улице, и я смотрел во все глаза. Я понял что значит, лицо дома. Вроде бы все дома похожи, но у каждого было свое лицо. Деревянная роспись заборов, резные наличники, окантовки самих домов заставляли рассматривать их и рассматривать. Они поражали своей удачно подобранной красочной цветовой палитрой. А тематика в основном была одна и та же, рисунки разнообразной свастики проглядывали сквозь узоры цветов. Ещё Город поражал своим светом, и не только на улице, но и в домах. Я не удержался и попросился зайти в какой-нибудь дом, посмотреть изнутри, посмотреть, что такое настоящая светлица…