— Спит, — улыбнувшись, отозвалась Эмальза. — Грон сильный. И верный. Потому-то ему и было так тяжело. Но мы ему помогли. Завтра он снова будет с вами говорить.

— Слава Владетелю! — с облегчением выдохнул барон и, мгновение поколебавшись, спросил: — Вам освободить шатер?

— Шатер? — Эмальза озадаченно посмотрела на него. — Зачем?

— Ну… чтобы вы отдохнули с дороги.

Эмальза снова улыбнулась:

— Мы не устали. А если устанем — отдохнем здесь.

— Здесь? — Барон удивленно и даже несколько возмущенно уставился на шейкарку. — Но…

— Мы теперь всегда будем с ним, — спокойно сказала Эмальза. — И везде. Мы так и сказали отцу, когда уходили. — И, снова улыбнувшись, она обошла ошарашенного барона и двинулась вниз, к ручью…

Ночь прошла спокойно. А утром барона разбудил его собственный денщик.

— Ва-аше… — испуганно проблеял он. — Там это…

— Что? — Барон взвился с постели и вылетел наружу.

Вокруг шатра Грона собралась толпа. Барон торопливо накинул камзол и бросился туда. Когда он пробился-таки сквозь толпу, поскольку возбужденные солдаты и офицеры нехотя уступали ему дорогу, то его взгляду открылась устрашающая картина. У задней стенки шатра, взрезанной каким-то оружием, стоял Грон и задумчиво смотрел на восемь трупов. Лишь двое из убитых были латниками его личного конвоя, а шестеро остальных никоим образом не принадлежали к какому-либо подразделению армии Агбера. Они были в странной, облегающей темно-синей одежде с капюшонами, закрывающими почти все лицо.

— Ваше высочество, — с облегчением выдохнул барон, — вы живы! Слава Владетелю! Но что…

— Выкормыши Либвэ, — негромко произнес Грон. — Значит, он собирался расправиться не только с Мельсиль… — Коннетабль Агбера поднял руку и яростно потер лицо. — Черт, что-то я совсем того, расклеился. Нельзя так расслабляться…

В этот момент кусты, перед которыми лежали эти шестеро, затрещали, мгновенно заставив толпу ощетиниться оружием, и наружу выскользнули шейкарки. Все ошеломленно уставились на них. Линдэ этаким небрежным жестом скинула с плеча туго связанного пленника, одетого в такую же темно-синюю одежду, как и на трупах, отчего тот глухо вскрикнул, а затем наклонилась к трупам и принялась извлекать из них короткие метательные ножи. По толпе пронесся изумленный вздох. А Линдэ выметнула из-за спины один из своих парных клинков, отхватила от одежды валявшегося на траве трупа изрядный кусок, тщательно вытерла ножи и пару из них кинула Эмальзе, коротко бросив:

— Твои… — После чего подняла глаза на Грона и, улыбнувшись, произнесла: — Здравствуй, Грон. — Кивнув на пленника, она коротко пояснила: — Этот был с лошадьми.