* * *

— Дракон! Дракон летит! — слова пронеслись боевым кличем над полем боя.

Гномы ударили с новыми силами. Многие из них уже пали мертвыми. Черные воины Аргелора знали и ближний бой, а не только пускали смертоносные стрелы. Их мечи так же несли гибель, и даже заговоренные секиры разбивались о них вдребезги. Бились насмерть и Первородные. Раальдор впервые видел смерть тех, кого он относил к миру духов. Конечно, они возродятся, но не сейчас, а может и не в этом мире. Их полупризрачные тела рассыпались искрами, а лесной хозяин каждый удар по ним чувствовал, как свой собственный. Сам раальдор бился не жалея себя, и по началу казалось, что он и другие наступают на армию черного дракона, и лишь спустя несколько атак, он осознал, что это была просто оборона. Черное войско было велико, и пробелов в своих рядах оно не допускало, смыкаясь, как единая черная волна.

Отчаяннее всех дрались гномы. От их ярости белело железо, и грубая магия растекалась по полю, настолько грубая, что ее вкус Раальдор ощущал на своих губах. Не для эльфийской крови она предназначалась, и он едва мог выдержать ее натиск.

Услышав крик о драконе, Раальдор поднял голову, и увидел в небе силуэт сначала черного ворона, а после и белой драконицы. В этот момент какая-то сила отбросила его на десяток шагов назад. Удар пришелся в грудь, будто кузнечным молотом, король захрипел от боли. В глазах все потемнело, и он впился пальцами в обледенелую землю. Этот удар отнял у него те жалкие остатки сил, что еще держали его, и он хватался за ее последние крохи, чтобы сделать хриплый вздох. В небе, где-то в самом центре битвы, вдруг полыхнуло дымным огнем. Что-то засвистело, а после рядом с Раальдором вонзился в камни топор Барвора Седобора. Следом упал и его хозяин, израненный стрелами, но в его глазах еще пылала жажда битвы. Раальдор не мог пошевелиться, не мог даже доползти до него. Они лежали и смотрели друг на друга, и видели, как жизнь утекает из них прочь. Еще удар. Страшно и свирепо взвыл лесной хозяин. Меняя облики, он рвался к черному дракону, не обращая внимания ни на свои раны, ни на свою кровь. Магия уже не хранила его. Стрелы прошивали его одна за другой, и даже Тандрия, став Первородной, не смогла защитить его. Стрелы пронзили и ее, а колдовство черного дракона отняло у нее силы. Раненая, она свалилась на землю, и ощутила непомерную тяжесть. Ее будто сковали оковами, а лесной хозяин еще рвался сквозь эту стену. На горле Тандрии сжалась невидимая хватка колдовства, и в немом хрипе она бросила угасающий взгляд в небо, где кружился смертельный вихрь непомерной силы и власти черного дракона. Она видела его мглу и ярость, которые рвали небо, и в этом вихре мелькнул чей-то силуэт, такой знакомый, но очень далекий. Он боролся с вихрем, и вырвался из него. На горло Тандрии камнем упал ее верный спутник, лесной ворон. Птица защелкала клювом, срывая невидимые путы, и ворону это удалось, а следом за ним, в вихре пронеслась уже другая фигура.