Коротко вспыхнув на прощание, погасла красная точка у нас на схемах. Вдалеке, громко и издевательски, завыл волк. Недолго, с полминуты, а после вой оборвался, как отрезали, и наступила тишина.
– Группа Семь-семь, прекратить преследование! Отвечайте! Что там у вас? – Все это время, пока меня валяли по снегу, нас вызывала Тамара. – Группа Семь-семь, ответьте… Прекратить преследование, немедленно прекратить!
Я встал на ноги.
Система тотчас вывела схему повреждений.
Я скосил взгляд, посмотрел на разорванный комбез, края которого быстро намокали замерзающей кровью. Торчали керамические бронепластины и нитки климатической системы, прочнейшая синтоткань разошлась от плеча и до середины груди. От раны наполовину плеча шел едва заметный пар, псевдоплоть топорщилась скудно кровоточащими лохмотьями, внутри раны виднелась псевдомышца.
– Хорошо он тебя… – Лешка покачал головой.
– Да уж… – Я, осторожно нагнувшись – рана сразу же открылась и выплеснула пару капель крови на взрыхленный снег – поднял превращенное во что-то плоское АСВ.
– Пошли отсюда потихоньку…
Случайно мой взгляд зацепился за здание, в стену которого я всадил заряд из пистолета. Двухэтажное здание, вроде бы ничем, кроме крепости и основательности постройки, не отличается от остальных. Какое-то очень казенное, что ли.
– Что ждешь, пошли… – Лешка поглядывал по сторонам, обернувшись ко мне спиной. – Пошли отсюда, не по себе мне… Вдруг он вернулся?
– Вдруг, – повторил я. – Лех, смотри. Кажется, это его гнездо.
Не знаю, почему я так подумал и почему так сказал. Вроде бы здание ничем не отличало от того, что было вокруг. Но все же было какое-то странное ощущение. То ли запах, то ли что-то еще. И следов нет, а все равно есть что-то такое в этом доме…