Его броня содрогалась от ударов, рука со щитом была столь же сильна, как и рука с копьем. Он чувствовал в пальцах жар объединенных пик, мощь оружия, которое вот-вот получит свободу.

Дракон знал, что он делает.

Знал, что он в силах убить его.

Он был слишком быстрым для существа, скорость скакуна была не по зубам неповоротливой силе. Как бы быстро оно ни пыталось развернуться, он окажется быстрее. Оно изрыгнуло на землю пламя, в отчаянии испепелив армию собственных защитников. Владыка Бурь ощутил, как умер один из его ваджр, и закричал, почувствовав, как его заполнила праведная ярость рыцаря.

Вокруг него парили духи мертвых, заполнявшие его голову своими предсмертными воплями. Любой другой человек уже бы сошел с ума, но он был Владыкой Бурь. Героем, спасителем Молеха, и он прикончит этого зверя.

А потом он увидел, что она открыта — единственная слабость зверя.

Владыка Бурь вогнал пику глубоко в обнажившееся сердце своей добычи.

И туда, куда ударил он, ударили и его воины.

Остатки сил XIII легиона следовали по заранее подготовленным маршрутам эвакуации на плоскогорье Унсар. Три «Носорога», на которых после опустошительного обстрела плазменным огнем мало что осталось от кобальтово-синей раскраски Ультрамара.

Резню пережили лишь немногие. Сыны Хоруса взяли левый фланг и подтягивали тяжелую бронетехнику. Подразделения артиллерии Армии торопились занять возвышенность, а новые машины Интерфектор пробивались довершить разгром фланга.

Планшет перед Аркадоном Кироном завершил прочесывание ауспиком, но отклика не поступило. Никаких маяков доспехов Ультрамаринов, которые бы уже не были на борту отступающих «Носорогов».