— Противостояние тридцати человек мощи двух легионов замечательно звучит в почетных списках, — сказал он, когда она сообщила, чего хочет от него и его людей. — Однако последние бои — это как раз тот вид теории, которой нас всю жизнь учат избегать.

— И это не тот бой, от которого мы станем уклоняться, — предупредила она.

— Лучше сражаться за что-то, чем умереть просто так.

Он произнес это все с тем же бесстрастным лицом. Ей не хватило смелости сказать ему, что именно из-за подобных утверждений люди тысячелетиями продолжали драться друг с другом.

Они обнаружили, что цитадель заполнена беженцами. Большинство не обращало на них внимания, однако некоторые молили о защите, пока Дидак Ферон не сделал предупредительный выстрел поверх голов.

Святилище и его потайные уровни, действительно интересные уровни, о которых не было известно даже сакристанцам и Механикум, располагались под брошенным Божественным убежищем. Аливия совершала каждый сложный поворот по катакомбам и находила все спрятанные двери так, словно проходила здесь только вчера.

В прошлый раз, когда Аливия взбиралась по этим самым ступеням, ее ноги казались сделанными из резины, а спину, будто слой изморози, покрывал пот. Она помогала ему вернуться в мир: ее рука обнимала его за талию, его — лежала у нее на плече. Она старалась не дать его мыслям — обычно столь недоступным — проникнуть в ее собственные, но он был слишком силен, слишком измучен и травмирован тем, что находилось за вратами, чтобы держать все в себе.

Она видела такое, что жалела об увиденном. Будущее, снившееся ей с тех пор в кошмарах или нарисованное тушью на страницах забытого сборника сказок. Омерзительные вещи, которые теперь вторгались в явь по приглашению тех, кто не имел ни малейшего понятия, какую ужасную ошибку совершает.

— Эти проклятые ступени хоть где-то кончаются? — спросил Ферон.

— Кончаются, но будет казаться, будто это не так, — ответила Аливия. — Это что-то вроде побочного эффекта от пребывания так близко к рубцу на ткани пространства и времени мироздания. Или часть защитных механизмов врат, забыла, что именно. Поразительно, как много людей просто сдается, подумав, что никуда не попадут.

— Я фиксировал наш маршрут, — произнес технодесантник по имени Кирон с интонацией превосходства, которая предполагала, что он равен всему, что может бросить против него это место.

— Не фиксировали, — сказал Аливия, постучав себя пальцем по виску. — Поверьте мне.

Кирон откинул часть своей перчатки, и возникла вращающаяся голограмма. Трехмерный курсограф. Кирон сразу же замер и насупился, когда зернистое изображение заполнилось множеством маршрутов и несуществующих ответвляющихся проходов.