Аркаша повел катер вверх, а внизу открывалась Стеклянная пустошь, которую было бы вернее называть кратером. Множество себум ползало по останкам крейсера, но дела их были плохи. Мало того что сильнейшие сотрясения и удары привели к разрушениям, так еще и река залила половину искусственной кальдеры, затопила нижнюю половину звездолета полностью, а верхнюю – до середины.

Грунт все еще пучило, радиоактивные газы прорывались, и вода вскипала от мощных бурлений и выбросов.

– Купаются, жабы! – мстительно проговорил Переверзев. – Плавайте, плавайте… Чем скорее сдохнете, тем лучше!

А Кузьмичев высматривал аэродром. Вот он! На гладкой поверхности уцелевшей пустоши строгими рядами стояли истребители и штурмовики. Ракетные катера покоились в сторонке, их острые носы и хвосты были откинуты.

– Точно! – крикнул Кузьмин. – Потрошат катерки!

– Ладно. Зависнешь над истребителями!

– Понял.

– Открываем бомболюк… – бодро сказал Переверзев и глянул вниз с высоты. – Кучненько стоят! И ветра нет.

– Хватаем, – приказал Кузьмичев, – и кидаем.

Схватив сетку с камнями, они осторожно вывалили ее за кромку люка. Пухлая сетка понеслась вниз, медленно кувыркаясь в полете, и со всего размаху ударила по штурмовику, отламывая машине хвостовую часть вместе со стабилизаторами.

– Есть!

Вторая сетка грянулась неудачно – рядом с космоистребителем. Камни полетели во все стороны, задевая стойку шасси. Боевая машина перекосилась.

– А, ч-черт… Хватаем!

Третий заряд добил перекошенный истребитель, угодил по выпуклости кабины и проломил ее, сокрушая и пульт, и «дуршлаг» сиденья.

– Ага!

Внизу забегали себумы. Одни бросались к машинам, другие старались избежать попаданий. Четвертая сетка разбила нос штурмовику. Пятая накрыла группу себум, убивая и калеча все негуманоидное в радиусе десяти метров.

Шестая, седьмая, восьмая…

Сбросив двенадцатую сетку, Кузьмичев выдохнул:

– Все! Сваливаем!

– Хорошо еще, – сказал Переверзев одышливо, – у них ПВО нету!