* * *

Дни шли за днями, а в жизни Франсуа ничего не менялось. Будучи «дядей» королевы, он имел вес при дворе, но при этом не занимал никакой должности, у него не было ни земли, ни дома. Он скучал по родине и все больше тяготился пребыванием в Испании. Его единственными друзьями были дон Родриго и дон Альварес де Монтойя, постепенно посвятившие Франсуа во все тонкости местной жизни. Вместе они ходили на корриду, ели паэлью в местном трактирчике, смотрели на религиозные шествия, охали, наблюдая за энсьерро[21], а однажды даже смогли полюбоваться цыганским фламенко. С другими придворными Франсуа тоже неплохо ладил, но их строгость и чопорность мешали шевалье сойтись с ними поближе.

В начале августа пришел дон Родриго и попросил Франсуа переговорить наедине. Они отправились в комнаты Романьяка, и, едва переступив порог, дон Родриго взволнованно заговорил:

– Дорогой мой дон Франциско, я в сильнейшем затруднении. У меня есть протеже, племянник моего покойного друга. Зовут его Франциско Солано, и – о горе! – его обвиняют в ереси. Он ни в чем не сознался, а как вы знаете, «упорство в заблуждении» считается главным доказательством. В общем, его приговорили к аутодафе и вскоре сожгут живьем. Когда-то вы спасли жизнь мне, а сейчас я заклинаю вас – спасите Франциско! Он ребенок, ему всего одиннадцать лет, и, уверяю, он ни в чем не виноват!

Франсуа положил ладонь на руку собеседника:

– Добрый мой друг, вам нет нужды заверять меня в этом. Разве я не знаю, что инквизиторы хватают людей по малейшему навету? Но как, по-вашему, я могу его спасти?

Дон Родриго развел руками:

– Не представляю.

– Возможно, мне стоит поговорить с доном Фелипе?

– Совершенно бесполезно. Не раз уже пробовали через короля влиять на инквизиторов, но вы же знаете – он сам фанатичный католик.

Франсуа задумался.

– Прошу вас, расскажите мне все подробно. В чем его обвиняют?

– В хуле на Господа. – Дон Родриго торопливо перекрестился. – Но я уверен, он невиновен.

– А когда состоится казнь? И где?

– Его должны сжечь здесь, в Толедо, в полдень субботы, девятнадцатого числа.

– Девятнадцатого? – воскликнул Франсуа. – Что ж, возможно, я смогу помочь.

Он кое-что вспомнил, и у него возник план.

С того дня все его помыслы и действия были направлены на спасение Франциско Солано. В первую очередь Франсуа направился к распорядителю церемониалов и спросил его, запланировано ли что-то у королевы девятнадцатого августа.