– Что, дон Франциско, тоже идете в Полуденную галерею?

– Нет, сеньора, – с поклоном ответил он, – а что там интересного?

– Купцы из Севильи привезли какие-то дивные товары.

– Что ж, тогда я с удовольствием взгляну.

Добравшись до Полуденной галереи, он обнаружил, что там уже столпились почти все придворные. Вдоль стен были разложены товары. Чего здесь только не было: шелка и фарфор из Китая, ковры и розовое масло из Персии, статуэтки слоновой кости из Африки, меха, золотые и серебряные изделия из Вест-Индии.

У одного из купцов Франсуа заметил китайские фейерверки. Он не раз видел их при дворе Генриха, но в Испании не встречал. Получив от торговца подробные объяснения, как с ними обращаться, он купил сразу несколько штук, рассчитывая удивить придворных.

* * *

Вскоре Франсуа приступил к работе в Государственном совете. Поначалу он лишь слушал споры сторонников и противников различных идей, обдумывал их доводы и вырабатывал свое мнение. Но со временем он смог вникнуть во все явные и тайные течения, стал принимать более активное участие в жизни Совета, высказывал новые идеи и предложения и занял в этом органе заметное место. Франсуа, как и его друг дон Альварес, был ярым сторонником Руя де Сильвы, принца Эболи. Тот был главой мирной партии, ратовавший за первоочередное решение внутренних проблем Испании, тогда как его противник, герцог Альба, лидер военной партии, отстаивал стратегию решения проблем государства за счет боевых наступательных операций.

Франсуа видел, насколько малоэффективна экономическая политика короля, как быстро страна нищает, несмотря на приток золота из Вест-Индии. Он присоединился к партии принца Эболи и на заседаниях Совета активно призывал к уменьшению налогов на шерсть и – очень осторожно, полунамеками – на ограничение власти инквизиции.

Однако довольно скоро Франсуа почувствовал разочарование в своей работе. Он осознал, что Совет не имеет реального влияния на политику, а лишь предоставляет королю рекомендации. Окончательные же решения дон Фелипе всегда принимал единолично.

Тем не менее Франсуа продолжал работать, все силы отдавая на отстаивание того, что считал благом для Испании.

* * *

Из Франции приходили дурные вести: испанские послы в Париже писали о начале религиозной войны между католиками и протестантами. Со смертью юного короля Франциска Гизы отчасти потеряли власть, и Екатерина доверила управление страной канцлеру Мишелю де л’Опиталю. Это был мудрый человек, провозгласивший религиозную терпимость. Он отменил смертную казнь за исповедование протестантизма и позволил гугенотам проводить богослужения в частных домах и сельских церквях. Католики, и в первую очередь Гизы, недовольные такими послаблениями, развязали войну, устроив резню в Шампани. В ответ гугеноты, поддерживаемые королевой Англии Елизаветой, захватили Орлеан. Затем боевые действия переместились в Нормандию.