— Влад! — такой знакомый голос. Такой родной. Такой любимый. — Наконец-то… боже мой, как же ты нас напугал!

— Лиза, — я едва разлепил губы. — Что… ты… здесь… делаешь?

Приходилось делать длинные паузы в словах. Горло саднило, словно наполненное кусками мелкого, колючего стекла.

— Тише, тише, милый, — я почувствовал прикосновение. Нежное, доброе, мягкое прикосновение к щеке. Эту ладонь я узнал бы из тысячи.

До моего уха донесся всхлип. Кто-то плакал. Плакал украдкой, явно пытаясь задушить собственные рыдания. Напрасно.

— Лиза… — проморгавшись, я, наконец, увидел лицо. То самое — такое родное, такое любимое. То самое, которое уже отчаялся когда-либо увидеть так близко. Карие глаза — такие очаровательно огромные, окруженные мягкими ресницами под тонкими крылышками бровей. Этот нос — такой очаровательно неправильный, немного кривой, но от этого не менее прекрасный. Тонкие губы, в которых можно найти столько недостатков, но которые были милы мне больше, чем самые сочные и красивые губы на свете.

Лицо любимой женщины. Моей жены…

…Той, что ушла к другому. Той, что разбила мне сердце, унизила на глазах у всех. Той, что забрала двух детей, не оставив мне даже шанса с ними видеться. Той, что должны была быть сейчас в какой-то далекой стране, вместе со своим новым избранником.

Почему она здесь?

— Тише, любимый, ну чего ты? — она плакала. При этом губы ее были изогнуты в счастливой улыбке, да и в глазах застыло выражение всепоглощающего счастья. — Главное что ты жив, понимаешь?.. Не представляешь, как сильно ты нас напугал. Я чуть с ума не сошла, когда узнала, что ты прыгнул с моста. Мой маленький, милый глупыш!

Она снова всхлипнула, вытерла слезы тыльной стороной ладони, пригладила мне волосы.

— Знайте, Владимир Игнатьевич, что вас ждет очень серьезный разговор дома! — безуспешно пытаясь придать голосу строгости, проговорила она. — Очень-очень серьезный!

И снова всхлипнула. Я закрыл глаза.

Что-то было неправильно. Была какая-то мысль, которую никак не удавалось ухватить за хвост. Как будто… будто мне снилось что-то важное? Но что?

Видимо, я заснул, сам не заметив этого. Потому что, когда я проснулся в следующий раз, тело мое уже слушалось меня отлично. Да и доктор, который пришел меня осматривать, ободрил:

— В принципе, Владимир Игнатьевич, у вас все в порядке, — в дежурной улыбке доктора не было не грамма теплоты. А вот во взгляде жены, что стояла рядом, с беспокойством глядя на меня, теплота была. — Думаю, вас можно будет выписывать уже завтра… При условии, конечно, что вы пройдете весь курс психологической реабилитации.