— Нет… это… важно, — говорить ей было тяжело, поэтому я в очередной раз цыкнул ей в ответ. Она, конечно, не послушалась, пытаясь договорить: — В тот день… когда твой день рождения… когда Фелицию…
— Я помню, — мимо проносились небоскребы Нью-Йорка. В голове бились планы того, как сэкономить еще несколько секунд, когда я попаду в само здание.
— В тот день… ты уехал с Фелицией… оставил квартиру на нас… все ушли… но я — нет, — она снова закашлялась, заставляя меня прижать ее к себе. — Хотела дождаться… Но ты пришел не один… Вы не заметили меня, я…. Я видела, как вы…. Как ты…
— Все в порядке, — впереди показалась башня ОзКорп. Я не стал подводить глайдер ко входу, а сразу направил его на тридцать седьмой этаж, где проходили исследования Венома. — Не вздумай извиняться, ясно? Все равно не прощу.
— По…чему? — говорить ей было трудно, она делала длинные паузы. Сейчас мне больше всего хотелось, чтобы она помолчала и поберегла силы, и в то же самое время, я боялся ее молчания, боялся, что больше никогда не услышу ее голоса.
— Прощу, когда выздоровеешь, поняла? — мысленная команда, и ракета срывается в полет, пробивая стену в нужном мне месте. Я ворвался внутрь, не обращая внимания на крики персонала. Не убрались с дороги, хотя я заставил Кари включить сигнал тревоги — сами виноваты.
— Я не… — девушка явно стала терять сознание, но все еще дышала. Судорожно, с трудом, с хрипами, рвущими душу на части, но дышала.
Еще один снаряд, выбивающий дверь. До лаборатории всего нечего. Мимо проносятся ошалевшие лица тех, кто не успел убраться с дороги. Кто-то наверняка пострадал, но, надеюсь, что не смертельно. Все остальное — вылечим.
Так. Вот она лаборатория. Мэри Джейн все еще без сознания. Эту дверь ракетой не пробить. Значит, надо открыть:
— Кари, открой дверь в лабораторию № 29Е!
— Внимание, данная лаборатория не может быть открыта без предоставления кода доступа.
Ладно, спокойно. Это стандартная процедура для лабораторий, в которых проводятся наиболее опасные исследования. Код доступа. Какой там код?
Я подошел к панели. Память, ошалевшая после вмешательства Ксавьера, никак не хотела дать мне вспомнить всего несколько цифр.
В отчаянии я сорвал с себя шлем.