Господи, как же много, оказывается, можно сделать за двадцать минут! После получения команды «Атом» я словно превратился в живой хронометр – секунды неотвратимо затикали в моей черепушке, словно я сидел верхом на этой самой атомной бомбе…

Слава богу, что наши основные силы находились позади меня и еще не вошли в городишко. Последовала моя команда начштаба Шестакову – срочно развернуться и оттянуться назад по этому шоссе, обозначенному на вражеских картах как «№ 2», как можно дальше от городских окраин и на максимальной уходить с основными силами влево, по дороге, обозначенной на тех же картах как «№ 20» и ведущей на Тонгерен. Через десять минут остановиться, рассредоточиться и замаскироваться, укрывшись в складках местности и вообще где только можно. Личному составу задраиться в машинах и ждать. Из машин без приказа никому не выходить. При выходе использовать противогазы и ОЗК. ПВО и химикам капитана Сырцова быть особо начеку. Через двадцать минут заглушить двигатели и перейти в режим полного радиомолчания путем отключения аппаратуры. Связь возобновляем через двадцать минут после «Калины красной»… Чуть не сказал вслух – если будем живы…

На дороге возникла некоторая сутолока, но заторов или поломок не было – водители, похоже, просекли, что сейчас на кону. Я и шесть танков первой роты Кутузова отходили последними. Я чуть ли не посекундно смотрел на свои «командирские». Время неудержимо утекало, и хотя основные силы быстро отходили, у тех, кто вошел в Билзен, возникла какая-то необъяснимая заминка. Попытка вызвать по радио разведчиков ни к чему не привела – проблема со связью, что ли? Я увидел только два выходивших из города «Т-64А», экипажи которых меня, видимо, услышали. Остальные, похоже, непоправимо замешкались на узких улицах. Черт возьми…

Мы успели отойти еще километра на три. Потом время закончилось, и я скомандовал Кутузову сходить с дороги и рассредотачиваться. Танки задним ходом полезли с дороги. Шестаков доложил о том, что главные силы уже рассредоточились. Я приказал переходить в режим радиомолчания и задраиваться. Глянул на часы – с момента разговора со Сто вторым шла девятнадцатая минута. Время у нас практически кончилось.

– Уходи с дороги! – приказал я Черняеву. Дорога шла по довольно высокой насыпи, и наш «Т-72», кормой вперед, снеся ограждение, сполз с шоссе и встал за этой самой насыпью, так что даже башенных радиоантенн со стороны, стало почти не видно. Два «Т-64» двигались в нашу сторону, но, похоже, они все еще были довольно далеко и уже ничего не успевали – проживут ровно столько, сколько проедут. Последнее (очень возможно – действительно в последний раз в жизни), что я увидел, – голубое небо и росшие по сторонам дороги зеленые то ли липы, то ли дубы и какие-то аккуратные сараи. После этого я задраил люк.